Песнь о Нибелунгах. Прозаическое переложение средневекового германского эпоса
Шрифт:
Такие слова привели нидерландского витязя в сильный гнев:
– Как бы ни был ты смел, тебе не тягаться со мной! Я королевский сын, ты же ничтожный вассал. Даже двенадцать таких, как ты, не одолеют меня.
Ортвин Мецский без промедления извлёк свой меч. И, хоть он и доводился племянником Хагену, воитель из Тронье не произнёс ни слова, чтобы остановить его. По счастью, это сделал Гернот:
– Стой, Ортвин, – приказал он. – Зигфрид ещё не нанёс нам обиды. Я думаю, нам стоит поладить добром, и тогда мы обретём в нём друга, а не врага.
– Всех нас задели слова гостя, – произнёс доблестный Хаген. – Я вижу, не с добром он приехал к нам, хоть и не видел от вас, государь, никакого зла.
– Хаген, – отвечал отважный Зигфрид, – даже если вам не нравится то, что я сказал вашим господам, знайте, вам придётся увидеть, как я побью их и возьму власть над Бургундией.
– Я не допущу раздора! – крикнул Гернот.
И приказал вассалам вести себя уважительнее, чтобы не задевать и не сердить гостей.
– Стоит ли нам затевать бой? – обратился к нидерландцу Гернот. – Ведь если погибнет цвет наших войск, в том будет мало чести для нас, а для вас мало пользы.
Но Зигфрид, сын Зигмунда, ответил:
– Что ж не спешит нападать Хаген и молчит Ортвин? Почему не идут на меня с обнажёнными мечами? Или остыл их гнев и испугались они боя?
Бургунды, помня наказ Гернота, молчали.
– Я снова прошу вас быть нашим гостем, – повторил сын Уты. – Здесь все готовы служить вам – и я, и мои родственники.
Король велел принести вина и стал угощать им могучих чужаков.
– Попросите добром и ни в чём не встретите отказа, – убеждал Гернот. – Станьте нам другом, и тогда всё, и жизнь, и достояние, готовы мы будем отдать за вас.
Тут Зигфрид, наконец, внял словам короля, и гнев его утих.
Бургунды помогли чужеземцам освободиться от доспехов и отвели нидерландцев в лучшие покои, где те расположились на отдых.
С того момента Зигфрид стал в Вормсе желанным гостем.
Едва ли возможно описать и тысячную долю тех почестей, которыми окружили Зигфрида. Куда бы ни шёл он, всюду встречал восхищение. Какую бы ратную потеху ни затеял двор, везде он первенствовал. В метании ли копий или бросании камней – никто не мог с ним сравниться. Зигфрид неизменно оказывался быстрее и сильней всех соперников.
Женщины, разговаривая с Зигфридом, не могли отвести от него глаз, такой высокою любовью дышала его речь. Но сам герой мечтал лишь о Кримхильде, пусть даже он ещё и не видел её ни разу. Да и дева, надо сказать, всё чаще тайком наблюдала за ним, думая о том, как он силён и ловок. Чуть затеется во дворе молодецкая забава, королевна, не отрываясь, стоит от окна. Весь день готова она наблюдать за рыцарскими игрищами, и никакая иная забава ей не интересна. Когда же не удавалось ей увидеть Зигфрида, она тосковала о нём целыми днями. Узнай Зигфрид о том, что дама его сердца с такой теплотою следит за ним, как бы он обрадовался! Ведь ничего он так не желал, как увидеться с ней. И не раз с грустью думал он: «Когда же, наконец, я увижу красавицу Кримхильду? Уже столько дней гощу я здесь, а до сих пор не встретился с ней».
Так Зигфрид прожил в краю бургундов целый год, ожидая встречи с той, что пленила его сердце, и с кем впоследствии изведал он много счастья и много страданий.
Авентюра IV
О том, как Зигфрид воевал с Саксами и Датчанами
Однажды в Вормс прибыли чужеземные гонцы, посланные на Рейн могучими королями Людегастом Датским и Людегером Саксонским. О каждом из них было известно, что дружины их сильны и многочисленны. Узнав о приезде посланцев столь грозных государей, бургундские вельможи без промедления отвели их к Гунтеру.
– Будьте нашими гостями, – учтиво предложил король, – и расскажите, кто вы и какие вести принесли нам?
Гонцы, хоть и боялись вызвать гнев Гунтера, не стали молчать:
– Знайте, государь, что наши короли Людегер и Людегаст прислали нас сюда, чтобы объявить вам войну.
От подобных слов бургундский двор пришёл в сильное волнение.
– Вы нанесли им множество обид, и тем вызвали сильный гнев в их сердцах. Хотят они идти на Рейн с огромной ратью и через двадцать недель начнут поход. Так что созывайте друзей и вассалов, если не хотите лишиться короны. Но если вы готовы уладить дело миром, вам, государь, стоит отправить посла для переговоров с королями Людегером и Людегастом. Это спасёт жизни многим доблестным рыцарям.
Как ни был храбр Гунтер, он всё же промолвил:
– Я не дам вам ответа тотчас. Мне надо поделиться этой скорбной вестью с вассалами, а далее мы будем держать совет.
Король опечалился, грустная весть камнем легла на его сердце. Без промедления приказал он Герноту, Хагену и другим вельможам явиться в свои палаты.
– Сильный и опасный враг грозит нам, – обратился к ним Гунтер. – Немалые беды сулит нам его нашествие.
– Покуда в наших руках есть мечи, а в сердцах отвага, ни один враг не страшен нам, – воскликнул доблестный Гернот. – Смерти не избегнет никто, но честь превыше жизни. Порадуемся, что судьба привела нам врагов, битва – лучшая отрада для воина.
– Тут добра ждать не приходится, – сказал Хаген из Тронье. – Мы не успеем к сроку собрать свои отряды, а без них не видать нам победы.
Затем он погрузился в раздумья и добавил:
– Надо рассказать обо всём Зигфриду.
Король распорядился разместить вражеских гонцов в Вормсе и запретил бургундам задевать их. Он решил, что неразумно будет злить врагов, не выяснив прежде, кто из друзей готов оказать ему помощь.
Гунтер потерял покой и сон, целыми днями ходил в унынии и своим видом растревожил Зигфрида.
– Я вижу, что-то гнетёт вас, король, – обратился к нему нидерландец. – В чём причина вашей тоски и что лишило вас былого веселья?
– Не каждому король может открыть своё горе, – отвечал ему доблестный Гунтер. – Свою тревогу я должен таить глубоко в сердце, ведь открыть её можно только самым преданным друзьям.
Услышав такие речи, Зигфрид изменился в лице и заверил Гунтера:
– Я помогу вам, какая бы беда ни случилась! Если нужен вам преданный друг, я буду им до самой смерти.