Песнь Отмеченной
Шрифт:
— Ты…
Невероятная сила. Невероятная магия. Тот факт, что он исчез в лесу за Белвиндом, а потом она встретила божественного волка-зверя…
Внезапно все это приобрело слишком большой смысл.
— Давай, скажи это, — приказало… существо, обладавшее голосом Эландера. Нет. Не существо.
Бог.
— Керс, — слово дрожало на ее губах. — Срединный бог Смерти и Разрушения.
Он не подтвердил и не опроверг это; он просто стоял и смотрел на нее нечеловеческими серебристо-голубыми глазами.
— Падший срединный бог, —
— Падший? — повторила Кас.
— Как и мы, — сказала Тара. — Ну, в нашем случае не падшие боги, а духи. Я — Эшма, низший дух Теней. Кейден на самом деле Талос, дух Крови.
Кейден скучающе махнул рукой, когда его представили должным образом.
Кас по очереди посмотрела на них троих.
Ужас застыл в ее груди.
А затем ярость.
Она с трудом поднялась на ноги. Ее больное, разбитое тело протестовало, но ей удалось устоять на ногах, а затем сократить расстояние между ней и Эландером.
— Как ты мог скрывать от меня такое?
Вместо ответа Эландер повернулся к Кейдену и сказал:
— Нам нужно запереть ее где-нибудь, пока я разбираюсь с… ними.
Кейден кивнул.
— Запереть… Подожди… нет! — Кас бросилась вперед, едва не споткнувшись, когда боль пронеслась по ее ногам и подкосила одно из коленей. Она схватила Эландера за руку, отчасти чтобы удержаться, отчасти чтобы развернуть его лицом к себе.
От ее прикосновения вокруг них взорвалась тьма. Эландер только взглянул на нее, и вдруг Кас почувствовала, что весь мир обрушивается на нее. Холодное давление напирало со всех сторон. Она не могла не думать о могиле, о холодной грязи, обрушивающейся на нее каскадом и погребающей ее заживо.
Падший он или нет, но здесь, в Забвении, в этой обители богов, которую он называл своим домом, за пределами царства смертных, он казался могущественнее, чем когда-либо.
Но он спохватился и так же быстро обуздал эту мощную магию.
Воздух успокоился, и Кас снова обрела голос:
— Как ты мог? — снова потребовала она. — Я думала, ты…
Он вырвал свою руку из ее хватки.
— Ты думала, что я, что?
Я думал, что ты — мой якорь.
Эта мысль пронеслась в ее голове прежде, чем она успела остановить ее. Но она умрет — на этот раз окончательно и бесповоротно — прежде чем произнесет эти слова вслух. Она смотрела на него, а он смотрел в ответ, и мир, казалось, сузился до них двоих и до всех тех моментов, когда она теряла бдительность рядом с ним.
Как она могла быть такой глупой?
— Что бы ты ни думала, тебе лучше забыть обо всем этом, — Эландер отряхнул рукав несколькими быстрыми движениями руки, словно желая вернуться в то время, когда она еще не прикасалась к нему. — Сейчас есть гораздо более важные вещи, о которых стоит беспокоиться.
— Ты не можешь просто запереть меня!
— Могу и запру, — он повернулся и направился к двери, отдав последний приказ Таре и Кейдену:
— Делайте все, что должны, чтобы держать ее под контролем. Вы знаете, что у нее есть склонность… создавать проблемы.
— Ублюдок, — он остановился, но не оглянулся, даже когда она подошла ближе и продолжила говорить:
— Я доверяла тебе. Я не сказала Варену правду о своих способностях, потому что доверяла тебе. А теперь Асра мертва, и самый могущественный человек в Кетре в ярости на меня, и кто знает, что он сделает с остальными моими друзьями из-за тебя и всей твоей дурацкой лжи… — ее горло болело, слишком напряженное от ярости и не дающее вырваться словам, что только усиливало ее ярость. Она заставила себя успокоиться. Представила себя скалой посреди штормящего моря, пережидающей последнюю атаку. Ей не нужно было, чтобы он был якорем; она сама могла завернуться в каменную оболочку и стать якорем.
— Я никогда не прощу тебе этого, — сказала она, ее голос был тихим, но уже более спокойным.
Он наконец оглянулся на нее. На краткое мгновение он выглядел так, словно думал о том, чтобы извиниться перед ней, и волны, поднявшиеся вокруг нее, на мгновение улеглись.
Но затем он повернулся и ушел, не сказав больше ни слова, оставив ее на милость своих слуг.
КАС не была уверена, сколько времени прошло. Она полагала, что прошел как минимум целый день, но точно сказать было невозможно, потому что небо в Забвении всегда выглядело одинаково. Всегда серое. Всегда пасмурное. Всегда беззвездное.
Но ей было все равно, сколько времени прошло.
Потому что она была уверена в одном: она пробыла здесь слишком долго, и пришло время уходить.
Кейден и Тара заперли ее в комнате, в которой не было ничего, кроме кровати и маленького высокого окна. Сначала ее тело было слишком слабым, чтобы сопротивляться. Ее магия не приходила к ней, как бы она ни старалась ее вызвать. Голова раскалывалась. Ее сознание все время угрожало ускользнуть от окружающего мира, и было очень заманчиво позволить ему унести ее в какое-нибудь место, где хотя бы можно было чувствовать себя в безопасности.
Больше всего болела грудь, хотя шрам от стрелы был небольшим. Он выглядел так, словно рана была получена не несколько часов, а много лет назад; каким-то образом Эландер — или один из его приспешников — действительно разобрался с тем, что должно было стать смертельной раной.
Она не знала, почему они потрудились спасти ее.
И сомневалась, что они скажут ей правду, если она спросит. Говорить правду, похоже, не было их сильной стороной.
Но какова бы ни была причина, по которой она оказалась здесь и осталась жива, она собиралась убраться из этого места, подальше от всей их лжи, так или иначе.