Песнь праха

Мини Джон

«Не беда, — сказал он Доналу. — Сломанные кости делаются сильнее, когда срастаются. Ты не знал?»

И вот теперь в театре вокруг Донала клубились волны темной энергии. Наконец настал момент, когда тайный маг и их главный противник советник Гельбтхорн бросил из своей ложи взгляд на Донала. Он мгновенно почувствовал, что перед ним за человек, что за инструмент — тот, которым может и должен воспользоваться маг.

Гельбтхорн сконцентрировался.

Ты слышишь кости?

Донал

продолжал бороться, стараясь держаться за свои обычные мысли. Он понимал: чтобы остаться человеком, необходимо усилить повседневные мысли и чувства и тем самым помешать перестройке нервных путей, к которой стремился Гельбтхорн, чтобы сделать из Донала передатчик.

Сломанные кости делаются сильнее, когда срастаются. Ты чувствуешь музыку?

Конечно, это была очередная иллюзия, но Доналу показалось, что глаза Гельбтхорна сделались яркими, громадными, словно растущие прожектора, сосредоточенные на одном — на источнике, способном сконцентрировать и усилить излучаемую ими энергию.

На Донале.

Сломанные кости…

Ты…

Становятся… …чувствуешь… Сильнее… …му…

Чем… Раньше… …зыку?

И все мгновения ненависти из его приютских дней, и все минуты любви к Лоре и воспоминания о ней соединились, сделав Донала сильнее в этой незримой битве, и где-то в глубинах его существа возник и стал рваться наружу презрительных смех.

Нет!

Я и есть музыка! Магические чары распались. Донал был свободен.

Аудитория из-за сильнейшего воздействия наполовину оставалась под воздействием чар. Софиты со сцены продолжали излучать магические сочетания рун прямо в глаза зрителей. Хотя далеко не каждый подчинится командам, направляемым Гельбтхорном, но таких среди присутствующих в зале все равно будет довольно много.

Донал в одиночку должен противостоять сотням. Взгляды из разных концов зрительного зала устремились на него.

Рядом с одним из аварийных выходов в полумраке стояла группа людей в одежде санитаров. Их внимание было сосредоточено на Тройняшках. Когда наступит нужный момент, они схватят умирающих (или уже мертвых) Тройняшек и унесут через запасной выход.

Сами ли они очистят их тела от плоти? Или это удовольствие припас для себя Гельбтхорн, а ассистировать ему будет Финросс?

Я и есть музыка!

Выходы… Донал вспомнил кнопку пожарной тревоги в коридоре. Теперь память помогала ему справляться с последствиями чар.

Он перескочил через спинку своего кресла, отмахнувшись от дона Ментрассоре, который полностью подпал под влияние Гельбтхорна, выбежал в коридор, подскочил к красному треугольнику кнопки и ударил по нему нижней частью кулака.

Театр наполнился жутким завыванием.

Сверху с потолка из множества форсунок полилась вода.

Дальше по коридору находился шкафчик со шлангом, ведром с песком и топором. Донал схватил топор и с ним вернулся в ложу.

Вода хлынула и в зале, исполнители внезапно замолчали, звучание оркестра оборвалось в хаосе звуков. Те зрители, которые пребывали в трансе, мгновенно вышли из него.

Какая-то женщина истошно закричала, началась паника.

— Пожар!

На короткое мгновение взгляд советника Гельбтхорна застыл на Донале. Гельбтхорн предельно сосредоточился, изо всех сил стараясь ввести Донала в транс.

Сзади к нему потянулись руки дона, но лейтенант врезал ему локтем в лицо, кровь брызнула во все стороны из разбитого носа, а Донал выскочил из ложи, сжимая в руке топор.

Теперь он бежал по направлению к ложе Гельбтхорна. Негодяй не должен уйти.

Я и есть музыка!

Зрители в панике заполняли коридоры и проходы. Донал добежал до двери, выходившей на сцену. Она медленно открывалась с противоположной стороны. Донал ухватился за ручку, распахнул её и, крепко сжимая в руке топор, бросился за кулисы. При том смятении, которое царило среди публики в зале, это был самый надежный способ добраться до ложи Гельбтхорна.

И Финросса. Не следует забывать и о члене Городского совета Финроссе.

Пробираясь среди исполнителей и рабочих сцены, Донал достиг её противоположного конца и выглянул в зал. Мощная фигура в форме полицейского руководила тремя другими полицейскими, которые направляли перепуганных зрителей через запасной выход. Один из полицейских показался Доналу знакомым. Это был Рейли — тот, что вел машину.

Но нигде никаких признаков Гельбтхорна.

И тут Донал заметил темно-синее пальто Темесина. Невероятно, но детектив совершенно спокойно стоял и курил сигарету, а вокруг него потоками лилась вода и сотни на смерть перепуганных людей бежали мимо.

Донал сразу же решил, что Темесину можно доверять.

Он пробрался к нему и без лишних слов сразу же перешел к делу:

— Он был там. Вон в той ложе. Тот самый маг, от которого исходили чары… Должно быть, успел смыться.

— Да-да, понятно. — Мгновение Темесин подозрительно смотрел на топор в руке у Донала, затем поднял глаза туда, куда указывал лейтенант. — Советник Гельбтхорн. С ним был какой-то гость.

— Он из Тристополиса. Член Городского совета Кинли Финросс.

— Потрясающе! Ещё один политик! Кстати, что это были за чары?

На санитарах, стоявших у пожарного выхода, уже были наручники. Их окружали пятеро полицейских в форме.

— Я думаю, вам следует…

— Гельбтхорн успел исчезнуть, пока вы добрались сюда.

— У вас есть люди на улице, которые могли бы начать его поиски?

— Люди-то есть. — Темесин вынул сигарету изо рта. Он всю её изжевал. Потеребив в руке, швырнул сигару на влажный ковер. — Но я сомневаюсь, что у нас достаточно улик для ордера.

— Ордера на арест? — спросил Донал. — Или ордера на обыск?