Песнь праха
Шрифт:
— Из вас сделали жертву. И вы вели и продолжаете вести себя, как самая настоящая жертва.
— Священный Танатос! — Донал бросил взгляд на неё, а затем перевел его на почти незримые очертания Ксалии. — Ну и манеры у вас! Вы говорите, что возглавляете особую опергруппу. И какова же основная цель вашей деятельности?
— Это определенная задача…
— Не превращайте меня в глупого подростка, ради святого Аида!
— Мы расследуем деятельность небольшого закрытого клуба, к которому принадлежал Малфакс Кортиндо. Мы называем его
— Весьма оригинально.
— …так как их истинное название засекречено и известно только его членам.
И тут прозвучал едва слышный шепот, который можно было легко спутать с шумом ветра за окном. *Я предлагала назвать их «Голубым Союзом».* Донал, несмотря на боль, не смог сдержать улыбки.
— «Заговор цвета индиго» был бы более тактичным вариантом.
Призрачное тело Ксалии зарябило.
— И насколько же опасен этот заговор? — спросил Донал.
— Ну, я бы сказала, что, — Лора перевела взгляд в самый конец, где за перегородкой в сестринской сидела сестра Фелиция и потягивала хелеборовый чай, — в вопросах кадров они погнались за количеством в ущерб качеству.
— Но они ведь действовали не только в Тристополисе?
— Почему вы так думаете?
— Потому что вы федералы, даже если находитесь здесь. И потому что я очень хорошо помню, что предшествовало моему нынешнему положению. Наше начальство требовало от нас быть начеку из-за того, что произошло в других городах. Да и за морем тоже.
— Гм… — Лора подошла к тумбочке. На ней стояла дешевая матовая ваза с двумя черными одуванчиками. — Мне кажется, вы очень нравитесь сестре Фелиции.
— Она просто выполняет свои обязанности. И при том неплохо.
— Вы же, со своей стороны, не уберегли свою подопечную, а через несколько мгновений после её гибели убили главного подозреваемого.
Донал принял более свободную позу.
— Вы только что сообщили, что прибыли сюда с целью моей вербовки, а теперь говорите, как плохо я исполнил свой долг. Интересная тактика, командир.
— Дело в том, что, — Лора кивнула на едва заметные колебания воздуха, которые были Ксалией, — мы знаем о зомбировании и способах манипуляции его жертвами гораздо больше вашего начальства. Или, по крайней мере, больше того, в чем они склонны публично признаваться из политических соображений.
— Вы намекаете на то, что я выступаю в роли козла отпущения? Но знаете, это ведь была моя операция.
В моменты просветления Донал задумывался над тем, что с ним теперь будет. Вышвырнут ли его со службы, посадят в тюрьму или сделают что-нибудь похуже?
— Вы оказались единственным человеком в театре, не исключая полицейских, кто сумел преодолеть транс, — объяснила Лора. — Если бы вас не было в театре, дива все равно погибла бы, какой бы ни была окружавшая её охрана. В памяти у людей осталась бы совсем иная картина происшедшего.
— Значит, мне все-таки удалось устоять перед воздействием. — Донал смотрел в пол, вспоминая. — По
— Кортиндо заранее посеял семена того, что потом случилось с вами, — продолжала Лора, — когда продемонстрировал вам кости художника. Ведь вы прикасались к костям, не так ли?
— Во имя Танатоса, да… А откуда вы знаете?
По смутным очертаниям Ксалии вновь пробежала легкая рябь. На сей раз Донал не почувствовал в ней ни малейшего восторга.
— Мы обыскали его кабинет. — Лора кивнула на Ксалию. — Все потайные уголки. И нам не понадобилось делать слишком сложные сопоставления, чтобы понять, что произошло. Мы уже знали, что вам было приказано прийти туда.
Донал пристально всматривался в бледное лицо Лоры, пытаясь понять, что стоит за её словами. Неужели, не называя имени комиссара Вильнара, она пытается обвинить его в участии в заговоре? Или в невольном попустительстве?
Сестра Фелиция находилась за перегородкой в противоположном конце палаты, но Донал уже хорошо знал, насколько она чувствительна и насколько тонкий у неё слух. В её присутствии лучше не обсуждать детали.
— Значит, единственная причина, по которой я должен вступить в вашу группу, — заключил Донал, — состоит в том, что меня, по сути, кинуло мое начальство.
*Отнюдь. — Призрачные очертания Ксалии приблизились к Доналу. — Это вовсе не единственная причина.*
— И какова же другая? Лора ответила за Ксалию:
— Она имеет в виду месть.
— Ах вот оно что.
Обсудив некоторые детали относительно их предложения, Лора заявила, что ей необходимо выяснить у сестры Фелиции, как продвигается его лечение. Лора с Ксалией прошли в сторону сестринской.
Разговаривали они недолго, Донал издалека равнодушно наблюдал за ними. Затем Лора вернулась одна, Ксалия осталась рядом с сестрой Фелицией.
— Ваша реабилитация может занять как девять дней, так и девятнадцать или даже девяносто, — сообщила Лора. — Кстати, а в чем она заключается? В полной перестройке тела и души?
— Разные упражнения по восстановлению изначальных психических и поведенческих структур, — ответил Донал. — Очень болезненно, чтобы вы знали, что это идет вам на пользу.
— Интересно…
— Угу. — Доналу хотелось узнать, о чем она думает. — Кстати, я ведь не дал согласия на вступление в вашу группу.
— А мы вас не торопим.
— Ну и прекрасно.
— Между прочим, мне пришло в голову… Вы поняли, кто такая Ксалия?
— Кто такая? Наверное, свободный дух?
— Совершенно верно. Она не связана ни с краном, ни с лифтом, ни… с инвалидной коляской. Она полноправный член нашей группы, а не какое-нибудь устройство.
— Я прекрасно все понял. Хотя, полагаю, вам не известна Герти.
— Кто такая Герти?
— Лифт номер семь в нашем Управлении. В следующий раз, когда будете на нем подниматься, скажите ей, что знаете меня.