Песнь русалки
Шрифт:
— То есть как, сняла? Почему, если ты сняла их, он не стал человеком?
— Потому что человеком он никогда и не был, — раздраженно повела плечами девушка, словно ей приходилось объяснять им самые простые вещи.
Свят и Влас переглянулись. Из пасти Власа раздался скулеж, напоминающий скрип плохо смазанных петель. Свят провел рукой по лицу, пытаясь привести мысли в порядок. Еще чего не хватало. Свят, конюх, сын старого конюха, которого он знал с самого детства, оказался не человеком. Что еще ему предстояло узнать?
— Тогда кто
— Ну, похоже, оборотень, — пожала плечами Милорада. — Не видала таких еще так близко.
— То есть, он может превратиться обратно в человека? — оживился Святослав. Милорада кивнула и топнула ножкой перед собой.
— Нужно как следует о землю удариться. Попробуй двумя лапами, вот сюда.
Волк жалобно взглянул сперва на нее, потом на Свята. Затем неуверенно обошел участок пола, на который указала хозяйка терема, поскреб доски когтистой лапой, приметился и неуклюже подскочил. Стоило когтям клацнуть о доски, длинные ноги подкосились, и волк неуклюже шмякнулся об пол, и распростерся на нем уже человеком, изрядно потрепанным, словно его пропустили через мельничные жернова. Грудь тяжело вздымалась под черной рубахой, глаза ошалело шарили по комнате.
Влас сел и оглядел себя, радостно закричал и, вскочив на ноги, принялся с воплями обнимать Святослава. Потянулся было к Милораде, но та отшатнулась и наморщила носик.
— От тебя псиной пахнет. После баньки, может, и обнимемся.
— А когда я псом был, тебя это не останавливало.
— Так я и говорила, что тебе собакой лучше, — хмыкнула она и смерила юношей насмешливым взглядом. — Ну, поговорите тут, а я пока своими делами займусь.
И, схватив со стола обрывки ткани и засушенных трав, бросила их в корзинку и вышла на задний двор.
Святослав надеялся, что как только Влас вернет человеческий вид, все как-то наладится само собой. Они смогут нормально поговорить, придумают, как справиться с Даной. Но теперь они с другом сидели в бане и смотрели друг на друга, как чужаки. Вернее, Свят смотрел на коренастого болтливого парня, которого всю жизнь считал человеком, а Влас и вовсе смотрел в пустоту перед собой. Только иногда он пошевеливал губами, но слова так и не шли. Хотелось обсудить все причуды Алой топи, но было просто не до них.
— А я ведь во снах видал, как волком хожу, — наконец, подал голос Влас. Черные коротко стриженные волосы налипли на лоб, мелкие капли воды то и дело срывались и звонко разбивались о пол.
— Разве твой отец ничего об этом не знал?
— Говорил, что пройдет, — пожал плечами друг. — Что воображаю я все…
— Мы вернемся и найдем его, все расспросим, — быстро пообещал Свят, но Влас только смерил его хмурым взглядом.
— Куда там? У тебя своя напасть есть, — хмыкнул он и еще раз оглядел свои руки. — А теперь и я нечисть. Как я отцу таким покажусь?
— Вот же нюни развесил, — зазвучал где-то поблизости голос Милорады. Юноши подскочили и заозирались, пытаясь различить ее силуэт в плотной пелене пара.
Послышалось шлепанье маленьких лапок, и на скамью между ними взобралась ящерка с переливающейся серебряной спинкой. Ящерка раскрыла рот, и из беззубой пасти полился женский голосок.
— И жалуется, и жалуется, мол, нечисть. Что ты жалуешься? Ты, как захочешь, сможешь бегать в волчьей шкуре и легко перекидываться в человека, а мне, чтоб обратиться, приходится в звериную шкуру втискиваться. И то, лишь в того зверя, который сам мне свою шкуру уступит или подарит.
Влас, может, и хотел что-то ответить, но мог только удивленно хлопать глазами, глядя на говорящую ящерку.
— Ну вот что тебе не так? Ты знаешь, сколько всего волки вроде тебя умели? Они при Кощее служили, были его верными воинами, целыми поколениями защищали его крепость и ловили беглые души. Ты не какая-то нечисть, — продолжала она свою отповедь, так яростно, что казалось, вот-вот бросится и разорвет крепкого конюха на клочки. Святославу так и хотелось влезть между ними и как-то защитить друга. — Ты настоящий воин. А ведешь себя, как трус.
— Я и есть трус, — выпалил Влас. Милорада довольно хмыкнула и повернулась к Святославу, блеснула глазами.
— И это с ним-то ты хотел княжество от мачехи спасать? Прекрасная мысль, ничего не скажешь. Себя не жалеешь, его хоть пожалей. Вам без меня не справиться.
— Чего? — опешил Влас, бешено вращая глазами. — С ума сошел? Я против княгини не пойду!
— Еще лучше, — хмыкнула Милорада и, взмахнув хвостиком, скрылась в пару, оставляя юношей наедине.
Сколько Свят ни пытался объяснить Власу, что княжество в опасности, и нужно его спасать, нужно наведаться к Водяному, а еще освободить Долю с Недолей, тот лишь мотал головой и топал ногами.
— Ты сам-то себя слышишь? К Водяному он наведяться решил! Ты хоть знаешь, что он с людьми делает. Мне дядька историю рассказывал, а он слышал, как мельник вовремя Водяному не принес в жертву черного петуха, так тот в отместку утащил мельникова сына под воду. Парень, правда, ухватился за колесо и принялся звать на помощь, его отбили, вот только Водяной ему обе ступни отгрыз.
— Влас, но люди погибнут. Они просто не переживут зиму.
— А так я погибну. А у меня отец старый, на хуторе один лошадей разводит. Я не могу его без подмоги оставить. Я ему обещал денег заработать и с женой вернуться, помощников ему нарожать, лошадей купить, как в княжеских конюшнях, — и чем больше Влас говорил, тем больше горечи звучало в его словах. Святослав понимающе кивнул.