Песнь русалки
Шрифт:
— Стой! — так и остался звенеть в воздухе вопль. А Святослав замер, словно и сам готов был рассыпаться прахом. Одно волновало его разбереженное ранами сердце — когда, через сколько потерь и прощаний, перестанет оно так невыносимо, до стиснутых зубов, болеть?
В ушах нестерпимо звенело. Глаза жгло. А молчание давило на грудь гранитной плитой. Он и не заметил, что от горизонта отделилась черная точка, что стремительно начала приближаться к ним. Понял Свят, что что-то не так, когда Влас весь ощерился, и Милорада, вскочившая на волчью холку, выгнула спину дугой. Юноша привычно выпрямился, запер бесновавшиеся
— Никак, Кощей отправился нам навстречу.
— А на кой ему конь, раз у него вороны есть? — мотнул головой Влас.
— Не Кощей то, а девица, — подала голос Милорада.
И правда, вскоре от силуэта отделилась хлеставшая воздух смоляная коса. Всадница неслась к ним, по самые глаза замотанная в черное, и приближалась она так близко, что Свят даже не думал о том, чтоб броситься прочь — помнил наказ Яги.
«Пугать тебя будет, не слушай. Подкупать будет, не поддавайся,» — учила его хозяйка леса. И Свят, что было сил, мужался и цеплялся за волчью холку. До них уже доносились хрипы черного коня и звонкое гиканье всадницы. Наконец, конь остановился в десяти шагах от них, лоснящиеся бока вздувались от тяжелого дыхания. Всадница же приосанилась, перебросила косу через плечо и взглянула на троицу изумрудными глазами с хитрым прищуром.
— Интересные дела, — поцокала языком она. — Нечасто к нам гости захаживают, но чтоб такие. Кто вы такие и что вам нужно в землях Кощея?
— А ты сама кто такая, чтоб расспрашивать, — подала голос Милорада. — Видно, что не мертвячка.
— А ты не кошка, — снисходительно склонила голову всадница. — Да только меня тут каждый камень знает, и если вы явились к Кощею, то без меня до дворца его не доберетесь.
— Меня зовут Святослав, князь Дола, — юноша провел рукой по рыжей кошачьей спинке. — Я явился за своей невестой, Кощеем похищенной.
— Вот как, — черные брови взметнулись вверх. — А волка где встретил? И как с собой пойти уговорил?
— Не твое дело, — огрызнулся Влас.
— Какие несговорчивые, даром что говорящие, — хохотнула всадница, но в глазах ее горел интерес. — Ваше счастье, что госпожа Милорада мне поперек горла, как кость стоит. Проведу вас к Кощею. Вот только волку лучше ему на глаза не попадаться, вражда у него с вашим народом давняя. Следуйте за мной.
И, потянув за уздцы, развернула коня. Свят, недолго думая, слегка тронул пятками бока Власа.
— Ты совсем ошалел? — оглянулся на него волк. — Я тебе что, кобыла?
— Прости, — стушевался Святослав. А когда они поравнялись с всадницей, спросил. — А тебя-то как зовут?
Провожатая смерила юношу оценивающим взглядом из-под длинных ресниц, ненадолго задумалась, но все же ответила:
— Ольга я.
— Рад знакомству, Ольга. Это Влас, — он потрепал волка по холке. — А это…
— Невеста его, — мявкнула Милорада. Ольга заинтересованно скосила глаза на рыжую бестию, балансировавшую на волчьей спине.
Затем перегнулась и достала из седельной сумки черное покрывала и кинула его Святославу.
— Держи, а то ветра тут лютые, шалить любят, сколько бы я с ними ни договаривалась.
— Спасибо, — кивнул юноша и тут же принялся кутаться в материю, тонкую, как паутина, но теплую, как только натопленная печь. Ольга с насмешкой смотрела на это.
— И кто только отправляется в эти края налегке?
— Видное дело, что не мы одни, — пожал плечами Святослав.
Повисло молчание, только снег скрипел под ногами коня и волчьими лапами. Из ртов вырывались плотные клубы пара. Милорада прижалась рыжим боком ближе к Святославу, и тот тут же укутал ее краем покрывала. Так и ехали. Всадница то и дело поправляла повязку, защищавшую лицо от морозных пощечин. Ветер налетал мощными волнами, и вскоре Святослав и сам замотался по самые уши, оставляя на виду только глаза, обрамленные заиндевелыми ресницами. Ему хотелось побольше вызнать у их провожатой, но он опасался ляпнуть лишнего и пустить волку под хвост все предостережения Бабы Яги. Но каждые несколько шагов он ловил на себе пристальный взгляд Ольги. Казалось, всадница вот-вот что-то спросит или скажет, но нет — девушка упорно молчала, только стянутая черной перчаткой рука сильнее стискивала поводья.
— А чем тебе госпожа Милорада не угодила? — спросил, наконец, Свят. Ольга скосила на него глаза и фыркнула.
— Не хочу гадости говорить про твою невесту. А то вдруг возвращать ее в отчий дом не захочешь, — мотнула головой она.
— Сделай милость, — попросил Свят.
— То, что Милорада не подарочек, мы и сами знаем, — поддержал Влас и только хихикнул, когда почувствовал кошачьи когти, вонзившиеся в его шкуру.
— Капризничает, — ответила Ольга. — Золото ей не нравится, самоцветы скуку навевают. Вот, живых цветов потребовала. Сад собственный.
— Для сада тут снега многовато, — отметил Святослав.
— Какой ты умный, сразу видно — князь. Такому прям на роду написано править, — отметила девушка. — Может, еще какой мудростью поделишься?
Свят только нахмурился и сильнее закутался. Вместо него голос подала Милорада.
— Не дано мертвецам живые цветы вырастить. Не в таких краях.
— Умная кошечка, — хмыкнула Ольга. — Себе б тебя, такую смышленную, оставила.
Вместо ответа Милорада зашипела и спряталась глубже в черные мягкие складки. Ольга на это только усмехнулась.
Пейзаж вокруг них словно и не менялся вовсе. Куда ни глянь, всюду снежная пустошь, ни горы, ни деревца. А Свят глядел на протянувшиеся до самого коридора сугробы и прикидывал, был ли каждый пласт снега когда-то живым человеком. От этих мыслей тело опутали нити холода. Из оцепенения его выдернул голос Ольги.
— А ты отчего за невестой в такую даль добрался, раз она не подарочек, как сказал твой друг с долгой историей? — насмешливо поинтересовалась она.
— Ну, она невеста моя, — пожал плечами Святослав.
— Если б каждый только по такой причине за невестой своей возвращался, то к кощееву дворцу уже тропа была бы протоптана.
— Милорада умна, красива, в колдовстве сведуща…
— И так ловко его захомутала, что у него выбора не было, кроме как на ней жениться, — вставил свои три копейки Влас. Свят животом почувствовал, как кошка в покрывале сворачивается в шар ярости. Но, вопреки ожиданиям, вонзания когтей не случилось. Не было и привычной для Милорады колкости. Только недовольное гудение, едва различимое в треске и хрусте снега.