Песнь сауриалов
Шрифт:
— Что-то случилось, Элия?
— Ничего особенного, Ваша Светлость, — поспешно ответила она. — Мне очень жаль, что я испортила песню. Наверно, переволновалась.
Но от Морнгрима так просто было не отделаться. Элия казалась чем-то напуганной. Безымянный был в тюрьме, некому, кроме странного человека-ящера было позаботиться об Элии. Лорд чувствовал себя ответственным за нее. Он опустился рядом с ней, посадив Скотти на стол.
— Это я настаивал, чтобы ты спела, — напомнил он. — И именно мне следует извиниться. А теперь покажи, что ты простила меня и
— Не знаю, — ответила Элия. Она пожала плечами, пытаясь скрыть свой страх.
— Начиная с этой весны, песни у меня получаются какими-то странными. Несколько песен я могу спеть как обычно, но вдруг начинается про смерть, разрушения, темноту. Я даже не понимаю, что делаю, пока люди не начинают смотреть на меня как на какое-то чудовище. Я думала, что меня могли заколдовать, что здесь какие-нибудь чары виноваты, но трое разных жрецов уверили меня, что со мной ничего плохого, если не считать того, что я высокомерна, упряма и непочтительна.
Морнгрим улыбнулся.
— В этом они совершенно правы, — поддразнил он.
Скотти потянулся и ухватил прядь рыжих волос Элии. Она подняла его со стола и поставила себе на колени, мальчик начать прыгать с радостным смехом.
— Не знаю, что мне делать, — тихо сказала девушка. — Что подумает Безымянный?
— Элия, это была неплохая песня, — возразил Морнгрим. — Просто… не такая, как другие.
Элия виновато опустила глаза.
— Я очень расстроилась из-за того, что арферы не позволили мне увидеться с Безымянным, но, честно говоря, это сняло с моей души камень. Боюсь, что если он попросит меня спеть ему, я опять изменю слова песни, это расстроит его. Он не потерпит ни малейших изменений в своих песнях.
— Элия, — ответил Морнгрим, — ты же не можешь до конца жизни делать все так, как хочет Безымянный. Тебе нужно жить своей собственной жизнью.
— Знаю, — грустно согласилась Элия, — но мне не хочется расстраивать его тем, что я испорчу его песни. Если бы я улучшила их, то это могло бы послужить оправданием, но я делаю его песни нелепыми и безобразными.
Несмотря на слова Элии, лорду казалось, что она не поняла его совета.
Чувство, которое она испытывала по отношению к Барду, было сильнее любого волшебства. Она любила Безымянного и пела, чтобы доставить ему удовольствие.
Пытаясь утешить девушку, Морнгрим сказал:
— Иногда нужны и пугающие нас песни, нравится нам это или нет. Они напоминают нам, для чего мы живем, и заставляют нас действовать.
— Но я даже не знаю, о чем эти новые песни, хотя сама их пою, — возразила Элия. — Как же мне действовать? Против чего?
Морнгрим не знал ответа. Этот вопрос следовало задать кому-то поумнее, чем он сам.
— Ты не спрашивала об этом Эльминстера? — поинтересовался он.
Элия покачала головой.
— Не хочу беспокоить его, ведь его помощь нужна сейчас Безымянному.
Морнгрим нахмурился. Голос Элии перестал слушаться свою хозяйку, было очевидно, что она очень напугана, но судьба Безымянного интересовала ее больше собственной.
Дракон чирикнул и показал на дверь. Повернувшись, Элия увидела нескольких путешественников, вошедших в таверну. Их было около дюжины. Они сняли свои мокрые от дождя плащи и заказали еду, напитки и комнаты. По их одежде Элия решила, что это торговцы и охранники караванов из Кормира. Но один из них был из более южных краев. У него была темная кожа южанина, он был одет в шелковый халат в красную и белую полоску, темные волосы были перевязаны золоченым шнуром. Он был выше остальных торговцев и охранников.
— Не может быть, — пробормотала Элия. Она вытянула шею. Мужчина повернулся. У него была борода лопатой, как модно в Термише, серьга с сапфиром обозначала, что он женат. Три голубые точки на лбу указывали на школу науки, магии и религии. Но это было для Элии не самым главным. Лицо этого человека было ей хорошо знакомо.
— Это он! — выдохнула она. — Дракон, это Акабар! Он вернулся!
Вскочив, Элия сунула Скотти его удивленному отцу и с криком «Акабар» побежала к дверям.
Некоторые из присутствующих повернулись, чтобы узнать, кому так обрадовалась Элия, но большинство продолжали слушать музыку Хэна и наблюдать за танцующими.
Акабар Бель Акаш протянул Элии руки для традиционного рукопожатия, но девушка бросилась ему на шею как родному брату. Со своего места Морнгрим заметил удивление на лице термитца, Акабар явно не ожидал столь теплого приема.
Морнгрим переглянулся с Драконом. Сауриал пожал плечами и вновь повернулся к вошедшим. Удивленно подняв чешуйчатые брови, он рассматривал женщину, стоящую позади Акабара.
Взяв южанина за руку, Элия потащила его к своему столу. Она явно не замечала следовавшую за ними в нескольких шагах женщину, одетую в покрывало.
Однако, Морнгрим заметил ее и встал.
— Морнгрим, ты помнишь Акабара Бель Акаша? — спросила Элия. — Он был с нами, когда мы в первый раз оказались в Тенистом доле.
— Ага, «волшебник немалой воды», — сказал Морнгрим, вспомнив любимую фразу Акабара.
Волшебник вежливо поклонился.
— Большая честь, что вы не забыли меня, Ваша Светлость, — сказал термитец.
Морнгрим усмехнулся. На его памяти мало кто из волшебников оставался в живых достаточно долго, чтобы доказать обоснованность своих смелых заявлений.
Элия рассказала Морнгриму о том, как термитец победил бога зла Моандера. Акабар действительно «волшебник немалой воды», как говорят на юге.
— А кто эта леди? — спросил лорд, наконец-то заставив Элию обратить внимание на женщину, стоящую позади Акабара.
Волшебник отступил в сторону.
— Ваша Светлость, Элия, Дракон, — сказал он, — разрешите представить вам Зару, жрицу Тайморы.
Зара сделала шаг вперед. Ростом она была с Элию. Были видны только ее зеленые глаза и тонкие загорелые руки, остальное было скрыто под синим платьем жрицы и бело-голубой чадрой.