Песнь сауриалов
Шрифт:
Оливия положила кинжал среди замерзших папоротников. Путеводец взял свое кольцо защиты от холода и надел его на палец. Оливия торопливо отстегнула серебряный значок арферов, который дал ей Путеводец. Когда Бард наклонился, чтобы поднять кинжал, Оливия пристегнула значок к его тунике и сказала:
— Носи это на удачу.
— Но я дал его тебе. Он твой, — возразил Путеводец.
— Тогда ты вернешь его мне, хорошо? — подмигнула ему Оливия.
— Будь осторожна, маленькая богиня удачи, — прошептал Путеводец, нежно поцеловав ее в лоб. Он поднялся и посмотрел в глаза Элии.
— Помни, что бы не случилось, я люблю тебя, — сказал он. Прикоснувшись к знаку Моандера на ее руке, он пообещал:
— Я избавлю тебя от этого.
— Моандер начал двигаться быстрее! — закричал Дракон. — Ты должен поторопиться!
Поцеловав Элию в щеку, Путеводец подбежал ко входу. Гора зелени была всего в сотне футов, и ее вершина была теперь на уровне входа в пещеру. Восемь длинных отростков, оканчивающихся зубастыми ртами, потянулись от тела божества к пещере.
Грифт вернулся в пещеру и начал читать заклинание.
Дракон вытащил меч, приготовившись отразить нападение божества, но Путеводец толкнул паладина вглубь пещеры.
— Присмотри за Элией, — закричал он, перекрывая грохот.
Три отростка пролезли внутрь и схватив Путеводца, потащили к выходу из пещеры. Остальные отростки сунулись в пещеру за Грифтом и другими, но ударилась о невидимую стену силы, созданную магом. Сауриалы и две женщины были в безопасности, но могли только смотреть, как Барда тащат к телу Моандера.
Моандер все сжимал отростки вокруг ног и туловища Путеводца, но Бард заставлял себя сохранять спокойствие. Иглу парастихйного льда изолировало защитное заклинание. Барду было необходимо это заклинание расколдовать.
Отростки поднесли Путеводца к вершине тела Моандера, возвышавшейся на несколько сот футов над землей. От гниющей растительности шел пар и едкий запах. Над поверхностью божества колыхались сотни отростков, оканчивающихся глазами и ртами. Один из отростков, оканчивающийся оленьим глазом, приблизился к Барду, с интересом изучая его.
— Ты захвачен отростками, — заявил рот божества. — Почему ты не повинуешься?
Путеводец засмеялся.
— Потому, что я не твой слуга, Несущий Тьму! Я твоя судьба.
Бард издал резкий звук, расколдовывающий заклинание вокруг парастихийного льда. С острия кинжала Путеводца ударил взрыв ледяного ветра.
Отростки замерзли и стали хрупкими, как стекло, рты на них завизжали.
Путеводец ударил кинжалом удерживающие его отростки, и те рассыпались на куски.
Моандер мгновенно понял, какую ошибку совершил. Божество приказало своим слугам направить большую часть его силы на защиту от огня, оставив себя уязвимым для холода. Парастихийный холод, исходящий от острия кинжала Путеводца был опасной угрозой. Божество отбросило мысль о пленении Барда. Спасение было важнее.
Путеводец парил над телом божества, вытянув половину волшебного камня. Он подумал об Акабаре Бель Акаше. При воспоминаниях об их споре по доводу путеводного камня в голове Барда возникло лицо волшебника. Из половины камня в середину торы гниющей зелени ударил луч яркого света.
Глаза на концах отростков зажмурились. Без предупреждения из тела божества в Путеводца полетело целое дерево. Бард дернулся в сторону и попал в засаду.
Путеводец увидел, что в него летят сделанные из небольших деревьев копья.
Несколько слегка задели его, но одно воткнулось в бедро. Бард вытащил копье.
Пора было перестать быть мишенью. Вытянув перед собой кинжал, Путеводец бросился в сторону Моандера, следуя за лучом камня.
Растительность на поверхности божества съежилась при приближении Барда и ломалась, как стекло. Путеводец проник внутрь Моандера. Он слышал, как рты божества кричат от боли. Куча дергалась и тряслась. Барда швыряло, как игральную кость в стакане. Он ломал своим телом замерзшие ветви, отростки и трупы диких животных.
Внезапно тряска прекратилась. Путеводец пришел в чувство и снова пошел по лучу путеводного камня. Чем глубже он проникал в тело божества, тем теплее становилось, поэтому холоду парастихийного льда требовалось больше времени, чтобы заморозить отростки, пытавшиеся схватить и задушить Барда. Путеводцу приходилось тратить все больше и больше сил, прорубая себе дорогу.
Бард чувствовал слабость от усталости и потери крови. Он уже начал подумывать о том, чтобы прекратить свои поиски, когда луч путеводного камня ударил в темноту, которую не мог осветить. Путеводец замер от удивления и страха, Тьма представляла собой дверной проем, Путеводец мгновенно узнал это место. Это были ворота между Затерянным долом и уровнем Тартар, этими воротами Моандер воспользовался, чтобы переправить в Королевства своих слуг-сауриалов.
Все тело божества было построено вокруг этих ворот.
Естественным обиталищем Моандера была Бездна. Должно быть, он протащил Акабара через ворота, сквозь Тартар в свое жилище в Бездне.
Внимание Барда привлек маленький драгоценный камень у ворот. Он подобрал его, чтобы осмотреть внимательнее. Формой, и цветом он был похож на каплю крови, на ощупь оказался теплым. Очень теплым. Казалось, что в нем пульсирует огромная сила. «Может быть, это семя, которое воскресило Моандера? — задумался Путеводец. — Что случится с новым телом божества, если оно будет отделено от семени воротами?»
Бард попробовал бросить камень в ворота, но он отскочил обратно. Он понял, что камень должно нести живое существо. Путеводец подобрал камень и сунул его в сапог. Он подошел к воротам и остановился перед ними.
В молодости Бард несколько раз бывал на небесном и астральном уровнях.
Став старше он исследовал несколько стихийных и парастихийных уровней. По приговору арферов он был сослан в место между уровнем положительной энергии и квазистихийным уровнем. Но мысль о том, чтобы пройти через ворота, ведущие на внешний уровень, тем более такой опасный, как Тартар, наполнила его ужасом. По словам мудрецов твари из Бездны и Гадеса постоянно воюют между собой за это ядовитое место и обращают в рабство любое замеченное ими существо.