Песнь Сюзанны

Кинг Стивен

Роланд и Эдди шли спиной вперед, прикрывая Джона, то и дело оглядываясь, чтобы не споткнуться. Роланд не терял надежды, что Андолини все-таки решится на последнюю атаку, и он убьет его, как однажды уже убил. Случилось это на берегу Западного моря, а теперь он вновь попался на пути стрелка, десятью годами моложе.

«Тогда как я, — думал Роланд, — чувствую себя на тысячу лет старше».

Однако, слова эти были далеки от истины. Да, теперь он страдал, наконец-то, от болезней, свойственных преклонному возрасту. Но у него был ка-тет, существование которого зависело от него, не просто ка-тет, но состоящий из стрелков, они вдохнули в него новую жизнь, чего он никак не ожидал. Вновь появились люди, которых он хотел сберечь и защитить, которые стали дороги ему никак

не меньше Темной Башни. Вот он и надеялся, что Андолини поведет своих бандитов в последнюю атаку. Потому что чувствовал: убив Андолини в этом мире, он убьет его навсегда. Этот мир был другим. Более реальным, чем все другие миры, включая его собственный. Он чувствовал это каждой косточкой, каждым нервом. Роланд вскинул голову и увидел то, что и ожидал: облака, вытянувшиеся в линию. Из замусоренного двора в леса уходила тропка, начинающаяся меж двух гранитных глыб. И здесь Роланд увидел елочкообразные тени, накладывающиеся друг на друга, но все равно указывающие направление. Ему пришлось присмотреться, чтобы увидеть их, но, раз увидев, он понял, что ошибки быть не может. Как и Нью-Йорк, в котором они нашли мешок на пустыре и где Сюзанна увидела бродячих мертвяков, это был настоящий мир, тот самый, в котором время бежало только в одном направлении. Они смогли бы попасть в будущее, если б нашли дверь, как, он в этом не сомневался, попали туда Джейк и Каллагэн (Роланд тоже помнил стихотворение, написанное на заборе, и теперь понимал, как минимум, бы его часть), но вот вернуться в прошлое возможности у них не было. Это был настоящий мир, где поговорка «Сделанного не вернешь» являлась абсолютной истиной, наиболее близкий к Темной Башне. И они по-прежнему находились на Тропе Луча.

Джон уводил их в лес, вниз по склону, подальше от поднимающихся столбов черного дыма и нарастающего воя сирен.

4

Они не прошли и четверти мили, как Эдди заметил среди деревьев синие блики. Ноги скользили на усыпавших тропу сосновых иголках, и когда им осталось преодолеть последний пологий склон, ведущий к длинному, узкому и неописуемо красивому озеру, Эдди увидел, что с одной стороны тропы чьей-то заботливой рукой поставлен поручень. Привела тропа к маленькому пирсу, вдающемуся в озеро. У пирса чуть покачивалась на воде моторная лодка.

— Это моя, — пояснил Джон. — Я пришел в магазин за продуктами и ленчем. Не ожидал никаких приключений.

— Что ж, зато получили их по полной программе.

— Это точно. Будьте осторожны, а то остаток пути придется преодолевать на пятой точке, — Джон ловко добрался до озера, держась за поручень для подстраховки и, скорее скользя, чем переступая ногами. Эдди заметил, что башмаки у него старые, изношенные, какие, в основном, и носили в Срединном мире.

Спустился следом, стараясь не нагружать раненую ногу. Роланд замкнул колонну. Внезапно за лесом прогремел взрыв, внезапный и резкий, совсем, как первый выстрел из винтовки большого калибра, только куда более громкий.

— Это пропан Чипа, — пояснил Джон.

— Не понял? — Роланд вопросительно посмотрел на него.

— Газ, — ответил Эдди. — Он хотел сказать, газ.

— Ага, газ для плиты, — Джон забрался в лодку, схватился за шнур стартера. Навесной компактный двадцатисильный мотор завелся сразу, с пол-оборота. — Залезайте, ребята. Пора нам отсюда сматываться, — добавил он.

Эдди не заставил просить себя дважды. Роланд задержался на мгновение, чтобы трижды постучать себя по горлу. Эдди вспомнил, что Роланд прибегает к этому ритуалу всякий раз, когда предстоит пересечь открытую воду, и решил, что при случае надо спросить стрелка, что сие означает. Но такого шанса ему не представилось; прежде чем вопрос этот вновь пришел ему в голову, между ними проскользнула смерть.

5

Плоскодонка легко и грациозно буквально летела над водой, как и любая легкая лодка с мощным мотором, догоняя собственную тень под бездонным голубым летним небом. За их спиной облако черного дыма пачкало эту синеву, поднимаясь все выше и выше,

расширяясь с каждой минутой. Десятки людей, в большинстве своем в шортах, плавках или купальниках, стояли на берегах маленького озера, повернувшись к дымовому облаку, ладонями прикрывая глаза от солнца. Лишь некоторые удостоили взглядом проплывающую мимо моторку.

— Это Кейвадин-Понд, на случай, если вы не знаете, — нарушил молчание Джон. Указал вперед, еще на один вдающийся в воду пирс, размером побольше. А рядом с ним аккуратный, выкрашенный белой краской с вертикальными зелеными полосами на углах, и горизонтальными под крышей, эллинг с открытыми воротами. Когда они приблизились, Роланд увидел покачивающиеся на воде, привязанные каноэ и каяк.

— Эллинг мой, — добавил мужчина во фланелевой рубашке. Выговором и интонациями он практически ничем не отличался от жителей Кэллы, так что Роланд и Эдди понимали его без труда.

— Выглядит ухоженным, — заметил Эдди, главным образом, чтобы хоть что-то сказать.

— Само собой, — кивнул Джон. — Я и сторож, и маляр, и плотник. Никто же и близко не подойдет к полуразвалившемуся эллингу или дому. Мешает бизнесу, не так ли?

Эдди улыбнулся.

— Пожалуй, мешает.

— Мой дом в полумиле от воды. Джон Каллем, — он протянул правую руку Роланду, продолжая уводить лодку от все поднимающегося столба черного дыма, держа курс на эллинг. Роланд пожал руку, крепкую и шершавую.

— Роланд Дискейн из Гилеада. Долгих дней и приятных ночей, Джон.

Потом протянул руку Эдди.

— Эдди Дин, из Бруклина. Рад познакомиться.

Джон пожал его руку, а глаза не отрывались от его глаз. Когда же руки расцепились, он спросил:

— Молодой человек, что-то сейчас произошло? Произошло, не так ли?

— Я не знаю, — ответил Эдди. И честности в ответе определенно недоставало.

— Ты давно уже не был в Бруклине, сынок, не так ли?

— Не был ни в больше-чем-доме, ни в никаком доме, — ответил Эдди Дин, и тут же добавил, словно боялся потерять мысль. — Миа заперла Сюзанну. Заперла в году девяносто девятом. Сюзи может попасть в «Доган», но смысла в этом нет. Миа заблокировала контрольные рычаги. Сюзи ничего не может сделать. Она похищена. Она… она…

Он замолчал. Мгновение все слышал ясно и отчетливо, как во сне в перед самым пробуждением. И тут же отрезало, как часто бывает со снами. Он даже не знал, то ли это действительно послание от Сюзанны, то ли игра воображения. «Молодой человек, что-то сейчас произошло?» Значит, Каллем тоже почувствовал? Тогда воображение не спишешь. Скорее, какая-то разновидность телепатии. Джон ждал, а поскольку продолжения не последовало, повернулся к Роланду.

— Ваш приятель часто становится таким странным?

— Не часто, нет. Сэй… Мистер, то есть. Мистер Каллем, я благодарю за помощь, оказанную нам, когда мы в ней нуждались. Я говорю, спасибо тебе, большое спасибо. Возможно, с нашей стороны неприлично просить о большем, но…

— Но вы просите. Я понимаю, — Джон чуть подкорректировал курс, направил лодку точно на распахнутые ворота маленького эллинга. Роланд прикинул, что доберутся они туда через пять минут. Он ничего не имел против поездки в этой тесной моторной лодке (которая, к тому же, заметно просела под весом троих взрослых мужчин), но вот Кейвадин-Понд находил уж очень открытым местом. Если бы Джек Андолини (или его сменщик, за провал Джека могли и отстранить) опросил достаточное число зевак на берегу, то нашел хотя бы двух-трех, которые вспомнили бы маленькую моторку с тремя мужчинами на борту. И аккуратный, белый с зелеными полосами эллинг («Эллинг Джона Каллема, и пусть будет тебе от этого польза», — сказали бы эти свидетели). И до того, как это произошло, им следовало двинуться дальше по Тропе Луча, отправив Джона Каллема в какое-нибудь безопасное место. Безопасным Роланд понимал три расстояния до горизонта или примерно сто колес. Он нисколько не сомневался, что Каллем, этот совершенно незнакомый им человек, спас жизнь и ему, и Эдди, решительно встав на их сторону. И ему совершенно не хотелось, чтобы в результате Каллем расстался с собственной жизнью.