Песнь жизни
Шрифт:
Чем она и не преминула воспользоваться.
У заветной двери Мирена нерешительно остановилась, колеблясь между желанием просто войти внутрь или же соблюсти приличия и предварительно оповестить сурового повелителя о своем приходе. А заодно, и Белика, который наверняка был там же. В конце концов, именно из-за него она все это затеяла. Вот только портить отношения с Таррэном, подозревая его в совершеннейшей мерзости, ей совсем не хотелось. Точнее, ОЧЕНЬ не хотелось обвинять Торк знает в чем, потому что вероятность ошибки даже сейчас была немалой. Тогда как быть? Каким образом добиться ответов?
Эльфийка до боли прикусила губу и, все-таки решившись, негромко, очень осторожно
Прошла томительная секунда, вторая, третья. Однако ответа почему-то не было, и Мирена снова мучительно заколебалась. Войти? Вернуться обратно? Но Белик может надолго уснуть, и ей придется мучиться еще один день, ожидая, пока появится возможность узнать правду. Ведь не обязательно спрашивать об этом самого повелителя – достаточно лишь обратиться к его протеже. Вряд ли Белик откажется просто поговорить? Да нет, точно не откажется: раньше он никогда не пропускал чужие просьбы мимо ушей. Значит, и тут не должен заупрямиться.
Она в последний раз оглядела пустующий обеденный зал и, намертво сжав зубы, взялась за ручку. Очень медленно отворив дверь, на цыпочках вошла и клятвенно пообещала себе, что только найдет Белика и тут же вернется – подглядывать за Таррэном она вовсе не собиралась. Оказавшись внутри, испуганно огляделась, но крохотная комнатка, открывшаяся ее глазам, оказалась проходной. И, разумеется пустой. Одно окно, колченогий табурет под подоконником, невысокий стол, крепко сколоченный стул, длинная циновка, брошенная под ноги… Мирена, поколебавшись, нерешительно прошла глубь комнаты и остановилась перед второй дверью, оказавшейся слегка приоткрытой.
Что теперь? А если он спит? Или, наоборот, очень занят? Вдруг рассердится? Разозлится от такой бесцеремонности?
Ей снова мучительно захотелось сбежать отсюда поскорее, пока никто не заметил этой дерзости. От вернувшегося страха эльфийка нерешительно замерла, прислушиваясь к царящей за окном суете и силясь успокоить грохочущее сердце, но вскоре любопытство победило: одолев столько препятствий, грех было идти на попятный. А потому она, сжав кулачки, все-таки набралась смелости и шагнула внутрь.
Небольшая уютная спальня ничем не отличалась от той, в которой поселили ее саму: такое же скромное пространство пять на восемь шагов, знакомое обилие гладко оструганного дерева, слегка разбавленного миленькими занавесками и скромной, но добротной мебелью. Большой кованый сундук возле открытой двери. Тяжелый, массивный, но абсолютно чистый стол, за которым можно и перекусить, и посидеть, и расстелить дорожную карту. Роскошный ворс густого ковра под ногами, в котором легко утопают любые звуки. Плотно задернутые шторы на единственном окне, приятный полумрак, слегка подсвеченный яркими солнечными лучами снаружи. Два стула с аккуратно сложенной одеждой, в которой Мирена сразу узнала любимую Таррэном рубаху и его поношенную куртку. Затем увидела брошенную небрежной горкой одежду Белика и, прикусив губу, неуверенно подняла глаза на широкое ложе, занявшее большую половину комнаты. А потом разглядела среди смятых простыней две головы и судорожно вздохнула.
Таррэн крепко спал, бесстыдно разметавшись по постели и щедро открыв любопытному взору эльфийки свое сильное тело. Казалось, его вылепил из белого мрамора гениальный скульптор, сумевший каким-то чудом создать поразительно гармоничную фигуру, вызывающую искреннее восхищение и оторопь. А чтобы разбавить это ошеломляющее впечатление, кое-где украсил ее белесыми полосками старых шрамов, свидетельствующих о нелегкой жизни в Проклятом Лесу. Один вызывающе белел на смуглой от загара коже на правом плече, а другой (самый старый и глубокий) – прямо под сердцем, невольно притягивая взгляды своей подозрительной четкостью и правильностью, что скорее было свойственно намеренно нанесенной ране, чем случайному порезу. Черные волосы повелителя свободно струились по широким плечам, красивое лицо было удивительно спокойным и мирным, на губах блуждала загадочная улыбка, а ее причина…
Мирена сильно вздрогнула, запоздало увидев обвивающие его шею тонкие руки, на одной из которых алел удивительно четкий, словно отпечатанный на коже рисунок, тянущийся от кончиков пальцев вплоть до самого плеча, тонкой шеи и исчезающий где-то под простыней. Полностью разглядеть его никак не получалось, потому что широкая белая рубашка (явно мужская и явно не по размеру!) надежно прикрывала гибкое туловище. Особенно спину! Но этот дивный узор не пропадал совсем и выныривал наружу гораздо ниже, за слегка потрепанным краем рубахи, уже на безупречно стройном бедре, по-хозяйски заброшенном на плоский живот эльфа. Затем постепенно спускался на колено, голень и изящную, будто выточенную все тем же скульптором, лодыжку, где обвивался гибкой змеей подобно законченному заклинанию и при ближайшем рассмотрении складывался во вполне читаемое имя.
Белка тихо дышала в его кожу, уютно пристроив голову в небольшой ямке на левом плече. Крепко обнимала, путаясь пальцами в длинных черных прядях, прижималась всем телом и совсем не обращала внимания на сползшие на бок простыни. Она тоже улыбалась во сне, зарывшись лицом в его шелковистые волосы, и счастливо мурлыкала, чувствуя на себе заботливые мужские руки, от которых до сих пор шло блаженное тепло.
Мирена судорожно вздохнула, широко раскрытыми глазами глядя на открывшееся зрелище, поспешно зажала руками рот, чтобы не вскрикнуть. После чего в ужасе шарахнулась прочь, но неудачно наступила на тихо скрипнувшую половицу и больше уже ничего не успела: в мгновение ока Белка распахнула глаза, бесшумным зверем слетела с постели, одновременно выдергивая из пристроенных в изголовье ножен свои мечи. Хищным демоном метнулась следом и все в той же оглушительной тишине громадным прыжком настигла нарушительницу.
От внезапного удара в спину эльфийка сдавленно вскрикнула и больно ударилась о стену, но сползти вниз и красиво потерять сознание ей не позволили: на нежную кожу беззвучно легла полоса холодного металла, сильные руки умело перехватили горло, в зародыше гася полный ужаса вопль. Ее без особого труда развернули, мощно прижали снова, буквально вдавив спиной в шершавые бревна, а затем холодные голубые радужки, будто эльфийские кинжалы, требовательно воткнулись в белое, как снег, лицо с дико расширенными глазами, в которых не было ни капли узнавания.
Мирена в панике зажмурилась, готовясь к самому страшному, задрожала всем телом, понимая, что увидела совсем не то, что нужно, и судорожно всхлипнула. Но стальная хватка на горле неожиданно ослабла, а подозрительно знакомый голос ошарашено ахнул:
– Ты что тут делаешь?!!
Эльфийка почувствовала, как железные пальцы на ее плечах немедленно разжались, и обессилено рухнула на колени, не понимая ничего, почти не слыша, но зная только одно – за совершенное преступление ее сейчас убьют. Причем, страшно и очень-очень быстро. И даже вмешательство Белика ничего не изменит. Лорд Торриэль наверняка должен быть в полном бешенстве, а потомки Изиара все, как один, слыли скорыми на расправу.