Песнь жизни
Шрифт:
– Да, мой лорд. Сейчас… подождите, я помогу… совсем немного, и вам станет лучше… – торопливо забормотал Хранитель, приложив разогревшуюся ладонь к груди Владыки, но, осторожно коснувшись, неожиданно вздрогнул: бледная кожа повелителя была холодна, как лед. И почти так же мертва. Но он не смутился – прошептав сдавленные проклятия своей слепоте, склонился над ослабевшим эльфом и направил в него щедрый поток силы. Тот самый, который был сейчас так необходим.
Аттарис знал, что не сумеет заполнить даже треть из необходимого Владыке резерва. Не сможет, даже если опустошит собственные запасы до дна – мощь наследников Изиара была слишком велика, чтобы ее можно было восполнить усилиями одного, не самого могучего мага. Но хотя бы замедлить процесс
– Возьмите, мой лорд. Это поможет. Ненадолго, но все же лучше, чем ничего.
– Где Иттираэль?
– Я здесь, сир, – отозвался неподалеку запыхавшийся голос Старшего Хранителя, а в следующую минуту поток силы значительно возрос. – Аттарис, не вмешивайся – ты и так почти на грани. Поддержи немного, но дальше не суйся: это опасно… еще немного, мой лорд, и вам полегчает. Я же говорил, что вам нельзя напрягаться. Почему вы так неосторожны?
– Я должен, – прошелестел тихий голос Тирриниэля.
– Вы должны жить, – устало отозвался Иттираэль, щедро отдавая собственные силы. – Хотя бы до того срока, что отмерен. Ради своего народа, ради будущего, ради всех нас… должны. Еще есть надежда. А вы слишком щедро расходуете свой дар, надеясь на помощь неразумного юнца. Который, к тому же, собирается покинуть свой народ, как только вас не станет. Разве он стоит того? Разве стоит вашей жизни?!
Владыка Л'аэртэ слабо улыбнулся.
– Ты не поймешь…
– Конечно, нет, – раздраженно дернул щекой Иттираэль. – Зато я хорошо понимаю, что со следующего занятия вы вполне можете не вернуться!
– Значит, судьба…
"Не судьба, а глупость!" – промелькнуло злое в глазах Старшего Хранителя, но вслух он ничего не сказал, чтобы не усугубить состояние повелителя, которому было вредно волноваться, и не вызвать печальные последствия его неразумного поступка прямо сейчас. Только укоризненно покачал головой и тяжело взглянул на сородича, что всеми силами пытался ему помочь.
– Достаточно, Аттарис. Дальше я справлюсь сам.
Лекарь устало отстранился и с облегчением увидел, как на лице Владыки появился слабый румянец, смертельная бледность, наконец, отступила, а веки неуловимо затрепетали. Седина из волос, правда, никуда не делась, но все же сейчас его состояние было гораздо лучше, чем всего минуту назад – Иттираэль не зря считался опытнейшим магом и вполне мог потягаться с самим повелителем во всем, что касается силы. Вот и теперь – уверенно вытянул его из бездны, привел в чувство, частично восполнил утраченное. После чего утер выступивший на лбу пот и с досадой прикусил губу.
– Что же вы делаете, сир? Неужели этот мальчишка так сильно вас задел? Зачем вы поддерживаете вокруг него охраняющий контур? Да еще такой, на который и у меня сил может не хватить? И это при том, что горят ваши собственные щиты, резерв почти истощен, а время Ухода сократилось в несколько раз? Вы почти исчерпали возможности Рощи!
Аттарис испуганно взглянул на сородича, потому что таких подробностей не знал, но Старший Хранитель не шутил – дела действительно шли хуже некуда, а Владыка Темного Леса уже который день находился на грани. Но, не слушая голоса разума, упорно защищал дерзкого юнца, положив на это ненужное дело все, что мог – свою силу, власть, умения, свободу, даже жизнь. Действительно все, словно дороже существа рядом с ним не было. Да еще и девчонку окружил такой же непроницаемой для враждебной магии стеной. И это тогда, когда самому жить оставалось все меньше и меньше!
Тирриниэль, наконец, глубоко вздохнул и открыл глаза.
– От Линнувиэля есть какие-нибудь вести?
– Нет, сир, – хмуро отозвался Иттираэль. – Я чувствую, что он жив, но не более того.
– Значит, ты не можешь сказать, вернулся ли он из Пределов?
– Увы, нет.
– Жаль.
– Вам нужно отдохнуть, мой лорд, – неуверенно напомнил Аттарис, поднимаясь с колен и склоняясь в почтительном поклоне. – Полноценный сон немного восстановит силы.
Иттираэль сухо кивнул.
– Он прав, сир. Идемте, я сам провожу вас и прослежу, чтобы по дороге не было посторонних. Не стоит Совету давать лишний повод для беспокойства. Особенно сейчас, когда ваше положение так непрочно. Аттарис, прикрой нас и позаботься о том, чтобы подготовили дальние покои. Оставь рядом только охрану и одного из лекарей. Остальных – вон. Понял?
Более молодой сородич еще ниже склонил черную голову, а Владыка Л'аэртэ неожиданно остро взглянул на властно распоряжающегося Хранителя, в чьем взгляде вдруг появилась незнакомая искра. Он не понял, что это значит, и собирался уже спросить, по какому праву Иттираэль берет на себя смелость отдавать приказы, но в этот момент в левом ухе неприятно кольнуло, и слабость вновь навалилась с непреодолимой силой.
– Наверное, ты прав, – устало вздохнул Тирриниэль, отводя разом потухший взор. – Аттарис, ступай вперед и проследи, чтобы меня в таком состоянии никто не увидел.
– Конечно, мой лорд, – отрывисто бросил целитель и, озабоченно проверив его резерв, умчался исполнять.
Владыка подавил тяжелый вздох и, мысленно покачав головой, поплелся вслед за ним, сопровождаемым бдительно посматривающим по сторонам Иттираэлем и настойчивой мыслью о том, что всего несколько дней назад тот был гораздо осторожнее в выражениях. И уж тем более никогда прежде, за все девять сотен лет своей жизни, не позволял себе наглости указывать повелителю, как себя вести, что делать и как поступать. А теперь почуял слабину, развернул плечи, приказывать, вон, начал. Может, и не со зла. Может, просто потому, что у самого Владыки не осталось на это ни сил, ни желания. Да только теперь Хранителю трудно возразить: когда тебя не держат ноги и в который раз предает собственное тело, вообще нелегко сопротивляться. Даже жить становится тяжело. Настолько, что уже не хочется продлевать эту мерзкую агонию. Но ничего, осталось недолго: обессиленный лев, как известно – легкая добыча для голодных гиен. А таких гиен вокруг него собралось немало.
Тирриниэль, снова заслышав впереди зычный голос своего верного Хранителя, отдающего быстрые и правильные распоряжения, понимающе усмехнулся и, кажется, впервые в жизни смирился с отведенной ему ролью наблюдателя.
Глава 7
Обратный путь до лагеря они проделали молча. Белка милосердно давала спутнику время уложить в голове полученные сведения, успокоиться, хорошо поразмыслить. Линнувиэль, в свою очередь, добросовестно думал и, хотя вопросов на языке вертелось еще море, тоже не спешил нарушать священную тишину вечернего леса. Только искоса поглядывал на бесшумно шагающую Гончую и про себя поражался ее удивительному искусству передвигаться по сухой листве так, чтобы не потревожить ни единой травинки, ни одной ветки или листика. Идти, будто по воздуху плыть. Парить в невесомости, но вместе с тем делать это настолько грациозно и красиво, что даже у Перворожденных возникала справедливая зависть.
– Сколько тебе лет? – наконец, решился он нарушить гнетущее молчание.
– Много, – равнодушно отозвалась Белка. – По крайней мере, по человеческим меркам.
– Совершеннолетия достиг?
– Давно.
– То есть, ждать, когда у тебя покраснеют глаза и посветлеет шевелюра – бесполезно, – на всякий случай уточнил Хранитель.
– Угу. Я же сказал, что не полукровка.
– Однако, если я все правильно понял, эльфийская кровь в тебе все-таки присутствует?
– Совершенно верно, только несколько в иной пропорции, чем вы привыкли видеть. Альбиносом я не был и никогда не буду, а что касается происхождения, то, если тебе интересно, моими родителями были чистокровные люди. Правда, потом кое-что случилось и… скажем так, общение с Перворожденными не прошло для меня даром.