Песнь жизни
Шрифт:
– Это безопасно для Милле? – быстро уточнил Тир, на что царственный эльф лишь снисходительно улыбнулся.
– Пока я жив, мой мальчик, в Чертогах для вас обоих безопасно. Вас не коснется ни яд, ни шипы, ни иглы, ни магия… и никого другого тоже, если я того не пожелаю, конечно.
– Почему? – совсем насторожился юноша.
– Потому что истинное средоточие моей мощи – именно здесь, в живом дворце, сотканном из наших младших братьев и магии Темного Леса. Только здесь и нигде больше, что бы вам ни говорили, – словно в подтверждение своих слов, Тирриниэль небрежно взмахнул рукой, и учиненные Тиром беспорядки, как по мановению волшебной палочки, начали стремительно исчезать – зеленые стены будто ожили и затрепетали от неслышной команды. Затем неприятно зашевелились, вытянули деревянные руки, разрослись
– Здорово! – искренне восхитилась Мелисса, вертя головой и жадно разглядывая творящиеся чудеса.
Владыка эльфов улыбнулся шире.
– А фонтаны ты так же создаешь? – не удержался от вопроса Тир.
– Конечно. Я же сказал: здесь для меня нет преград.
– То есть, если кто-нибудь вздумает на тебя напасть внутри Чертогов…
– Заведомо обречен на провал, – кивнул эльф, с величием истинного правителя минуя длинную анфиладу покореженных комнат и в каждой наводя идеальный порядок. Изумительной работы мебель, ткани, фонтаны, скульптуры… все это, казалось, не составляло для него никакого труда. Один короткий взгляд, тихое слово, слетевшее с губ, и небольшое помещение снова в идеальной чистоте.
– Эй, а ты не переусердствуешь? – неожиданно обеспокоился юноша, с подозрением покосившись на довольного Владыку. – Мы тебя не для того в форму приводили, чтобы ты за пару минут все истратил! Нам еще, между прочим, твоего сына надо дождаться! И Вала вылечить, не забывай! А без твоего присутствия это будет весьма затруднительно.
– Не беспокойся, – просто ответил Тирриниэль. – До тех пор, пока у меня не кончились силы, я могу подпитываться от Ясеня и самих Чертогов. Правда, для этого требуется приложить некоторое усилие, что иногда бывает неосуществимо, как, например, случилось сегодня. Поэтому, когда силы кончаются, а резерв пополнить больше неоткуда, этот путь восстановления становится мне недоступен. Если же такое состояние продлиться больше трех дней, наше с тобой Родовое Дерево погибнет. А вместе с ним – и весь дворец.
Мелисса неожиданно споткнулась и изумленно воззрилась на прямую спину повелителя эльфов.
– Как?!
– Вот так. Мы слишком сроднились, чтобы Чертогов не коснулась моя слабость. Но именно поэтому для меня здесь абсолютно безопасно. Даже сейчас, когда силы уже не те. И так будет до самой моей смерти.
– Так они что… ТОЖЕ – твой Ясень?!! – внезапно прозрел Тир. – И стены, и пол, и все остальное?! Да?! Это из НЕГО сделано?!!
– Совершенно верно. Он – везде, мой мальчик, его ветви повсюду. Пронизывают дворец до самого основания, оплетают его изнутри и снаружи неодолимой стеной, и именно это дает мне такую огромную силу. Поэтому же я так долго сопротивляюсь Уходу: в последние десять лет я ни разу не покидал Чертоги. А чтобы ты понял, насколько тут все тесно связано, я покажу тебе его корни. Самое важное, без чего он не может существовать.
– Но я думала, вы прячете его в Роще, – немного растеряно оглянулась Милле. – Она же так хорошо защищена, и там много белых ясеней, среди которых легко спрятать тот, единственный. ТВОЙ Ясень, разве нет? Разве он – не одно большое дерево, возле которого обвивается ваш знаменитый Дракон?
– Нет, дитя. Насчет Дракона ты ошибаешься, потому что ОН – всего лишь земное воплощение силы Изиара, его личный знак, проекция его магии на наш мир, выраженная в ярком символе. Его присутствие на наших знаменах – лишь дань далекому прошлому, красноречиво напоминающая о связи этой магии с Родовым Деревом. Потому что, на самом деле, это МЫ – те древние Драконы, не смеющие отойти от нашего Ясеня. МЫ – те, кто изображен на родовых перстнях. МЫ выбрали себе такой путь и МЫ – то, что оставил после себя Проклятый Владыка. Дракон на кольцах – это средоточие нашей силы, часть нашей души и истинного облика, подаренного ИМ своим наследникам. Поэтому же наша сила – это Огонь. И поэтому же ты нигде в Темном Лесу не найдешь громадного дерева, рядом с которым вьется его громоздкое тело. Не слушай менестрелей и болтунов: все остальное – просто слухи, направленные на то, чтобы ввести чужаков в заблуждение. Кроме вас двоих, никто в мире не знает, насколько разнится правда и вымысел, как никто не знает того, что Великий Дракон на самом деле никогда не существовал нигде, кроме наших душ. Что же касается Ясеня, то Священная Роща, хоть и стоит в самом центре моих владений, в действительности слишком уязвима для такого сокровища: один хорошо направленный удар, и она сгорит, как любое дерево. А вместе с ней может сгореть и ОН – наша опора и источник бесконечной силы для бессмертных магов. Потерять его – смертельно опасно для Рода Л'аэртэ. Однако здесь, где магией пропитан каждый листок и каждая ветка, этого не случится – в Чертогах способен гореть лишь один огонь. Причем, именно тот, который не сумеет нанести ему вред.
– Огонь Жизни?!!
Владыка кивнул и открыл последнюю дверь.
– Да. Здесь почти не работает никакая магия – ни Подгорное пламя, ни магия Светлых и ничто иное вообще. Только наш дар – сила Рода Л'аэртэ. Она же является единственной силой, которая способна все это уничтожить. Даже сам Темный Лес, если я того пожелаю. Магии вокруг настолько много, что она пропитывает любую травинку. И каждую из них я могу превратить в оружие, точно так же, как любую ветку, шип или листок. Именно поэтому я властвую здесь почти неограниченно.
– Ага. Если находишься в силе, – пробурчал Тир. – А если у тебя ее не останется, ничего ты не сделаешь. Тебя убивать будут под твоим драгоценным Ясенем, а ты и пальцем не сможешь пошевелить. И никто не заступится – ни Хранители, ни Совет, ни Ясень, ни Великий Дракон. А когда ты умрешь, тут все рассыплется карточным домиком и за пару веков бесследно зарастет, если, конечно, ты не передашь власть другому потомку Изиара.
Тирриниэль остро взглянул на осведомленного сверх меры "потомка".
– Тоже верно, мой мальчик. Если я не найду себе замену вовремя, Чертоги погибнут. А вместе с ними – их неповторимая магия, и, вполне вероятно, весь Темный Лес. После этого мой народ будет обречен на вечные скитания, не зная покоя и приюта. Он постепенно растворится среди других рас, рассеется по свету и станет пытаться выжить на других землях, но у них наверняка не получится найти новую родину, потому что все доступное пространство теперь занимают люди. Недолговечные, но часто меняющиеся и не дорожащие жизнью смертные, способные вырезать целые поколения ради того, чтобы не пустить к себе чужаков. Если это случится, эльфы исчезнут. Про Темный Лес вскоре забудут, а мое имя станет проклятым, как имя моего далекого предка. Темных (таких, как есть сейчас) на Лиаре больше не останется – вместо них будут влачить жалкое существование обычные Перворожденные, у которых не будет ни дома, ни силы, ни воли. Только воспоминания. Именно поэтому Иттираэль так беспокоится.
Дети снова переглянулись и красноречиво промолчали, но царственный эльф и не думал их уговаривать. Все, что мог, он уже сделал и теперь не собирался нарушать свою клятву. В конце концов, он больше не считал, что жизнь его народа стоит больше, чем жизнь его отдельно взятого представителя. Кажется, время все расставило по своим местам. Трудное, невеселое, очень короткое время, которое он только в последние недели, наконец-то, начал по-настоящему ценить.
– Мне жаль, – все-таки оборонила Мелисса, осторожно тронув рукав опечаленного правителя, и тот с улыбкой обернулся.
– Не бери в голову, дитя. Вас это больше не касается, и я не собираюсь перекладывать свой долг на ваши плечи. Пусть все останется, как есть.
– Тирриниэль…
– Мы пришли, – махнул рукой в открывшийся проем Владыка эльфов, прервав Милле на полуслове. – Смотрите! Вот он – наш Родовой Ясень! Узнаете?
Дети послушно шагнули внутрь, но на самом пороге обмерли, а потом подняли одинаково расширенные глаза и в голос ахнули:
– Не может быть!!!..