Песни и романсы русских поэтов

Гусев Виктор Евгеньевич

Заскрипишь ты, как береза Под окном зимой, Закипят на сердце слезы, Смолкнет голос твой. 1868, <1877>

556. В степи ^*

Кони мчат-несут, Степь всё вдаль бежит; Вьюга снежная На степи гудит. Снег да снег кругом; Сердце грусть берет; Про моздокскую Степь ямщик поет… Как простор степной Широко-велик; Как

в степи глухой Умирал ямщик; Как в последний свой Передсмертный час Он товарищу Отдавал приказ: «Вижу, смерть меня Здесь, в степи, сразит,— Не попомни, друг, Злых моих обид. Злых моих обид, Да и глупостей, Неразумных слов, Прежней грубости. Схорони меня Здесь, в степи глухой; Вороных коней Отведи домой. Отведи домой, Сдай их батюшке: Отнеси поклон Старой матушке. Молодой жене Ты скажи, друг мой, Чтоб меня она Не ждала домой… Кстати ей еще Не забудь сказать: Тяжело вдовой Мне ее кидать! Передай словцо Ей прощальное И отдай кольцо Обручальное. Пусть о мне она Не печалится; С тем, кто по сердцу, Обвенчается!» Замолчал ямщик, Слеза катится… А в степи глухой Вьюга плачется. Голосит она, В степи стон стоит, Та же песня в ней Ямщика звучит: «Как простор степной Широко-велик; Как в степи глухой Умирал ямщик». <1869>, <1877>

557 ^*

Я ли в поле да не травушка была, Я ли в поле не зеленая росла; Взяли меня, травушку, скосили, На солнышке в поле иссушили. Ох ты, горе мое, горюшко! Знать, такая моя долюшка! Я ли в поле не пшеничушка была, Я ли в поле не высокая росла; Взяли меня срезали серпами, Склали меня на поле снопами. Ох ты, горе мое… и т. д. Я ли в поле не калинушка была, Я ли в поле да не красная росла; Взяли калинушку поломали И в жгутики меня посвязали. Ох ты, горе мое… и т. д. Я ль у батюшки не доченька была, У родимой не цветочек я росла; Неволей меня, бедную, взяли И с немилым седым повенчали. Ох ты, горе мое… и т. д. 1870

558. Швейка ^*

Умирая

в больнице, тревожно Шепчет швейка в предсмертном бреду: «Я терпела насколько возможно, Я без жалоб сносила нужду. Не встречала я в жизни отрады, Много видела горьких обид; Дерзко жгли меня наглые взгляды Безрассудных, пустых волокит. И хотелось уйти мне на волю, И хотелось мне бросить иглу,— И рвалась я к родимому полю, К моему дорогому селу. Но держала судьба-лиходейка Меня крепко в железных когтях. Я. несчастная, жалкая швейка, В неустанном труде и слезах, В горьких думах и тяжкой печали Свой безрадостный век провела. За любовь мою деньги давали— Я за деньги любить не могла; Билась с горькой нуждой, но развратом Не пятнала я чистой души И, трудясь через силу, богатым Продавала свой труд за гроши… Но любви мое сердце просило — Горячо я и честно любила… Оба были мы с ним бедняки, Нас обоих сломила чахотка… Видно, бедный — в любви не находка! Видно, бедных любить не с руки!.. Я мучительной смерти не трушу, Скоро жизни счастливой лучи Озарят истомленную душу, — Приходите тогда, богачи! Приходите, любуйтеся смело Ранней смертью девичьей красы, Белизной бездыханного тела, Густотой темно-русой косы!» <1873(?)>

559. Казнь Стеньки Разина ^*

Точно море в час прибоя, Площадь Красная гудит. Что за говор? что там против Места лобного стоит? Плаха черная далеко От себя бросает тень… Нет ни облачка на небе… Блещут главы… Ясен день. Ярко с неба светит солнце На кремлевские зубцы, И вокруг высокой плахи В два ряда стоят стрельцы. Вот толпа заколыхалась,— Проложил дорогу кнут: Той дороженькой на площадь Стеньку Разина ведут. С головы казацкой сбриты Кудри черные как смоль; Но лица не изменили Казни страх и пытки боль. Так же мрачно и сурово, Как и прежде, смотрит он,— Перед ним былое время Восстает, как яркий сон: Дона тихого приволье, Волги-матушки простор, Где с судов больших и малых Брал он с вольницей побор; Как он с силою казацкой Рыскал вихорем степным И кичливое боярство Трепетало перед ним. Душит злоба удалого, Жгет огнем и давит грудь, Но тяжелые колодки С ног не в силах он смахнуть. С болью тяжкою оставил В это утро он тюрьму: Жаль не жизни, а свободы, Жалко волюшки ему. Не придется Стеньке кликнуть Клич казацкой голытьбе И призвать ее на помощь С Дона тихого к себе.