По кремнистому берегу Волги-реки, Надрываясь, идут бурлаки.Тяжело им, на каждом шагу устают И «Дубинушку» тихо поют.Хоть бы дождь оросил, хоть бы выпала тень В этот жаркий, безоблачный день!Всё бы легче народу неволю терпеть, Всё бы легче «Дубинушку» петь.«Ой, дубинушка, ухнем!» И ухают враз… Покатилися слезы из глаз.Истомилася
грудь. Лямка режет плечо… Надо «ухать» еще и еще!…От Самары до Рыбинска песня одна; Не на радость она создана:В ней звучит и тоска — похоронный напев, И бессильный, страдальческий гнев.Это — праведный гнев на злодейку-судьбу, Что вступила с народом в борьбуИ велела ему под ярмом, за гроши, Добывать для других барыши…«Ну, живее!» — хозяин на барке кричит И костями на счетах стучит……Сосчитай лучше ты, борода-грамотей, Сколько сложено русских костейПо кремнистому берегу Волги-реки, Нагружая твои сундуки!1865
Мы пьем, веселимся, а ты, нелюдим, Сидишь, как невольник, в затворе.И чаркой и трубкой тебя наградим, Когда нам поведаешь горе.Не тешит тебя колокольчик подчас, И девки не тешат. В печалиДва года живешь ты, приятель, у нас, — Веселым тебя не встречали.«Мне горько и так, и без чарки вина, Немило на свете, немило!Но дайте мне чарку; поможет она Сказать, что меня истомило.Когда я на почте служил ямщиком, Был молод, водилась силенка.И был я с трудом подневольным знаком, Замучила страшная гонка.Скакал я и ночью, скакал я и днем; На водку давали мне баря,Рублевик получим и лихо кутнем, И мчимся, по всем приударя.Друзей было много. Смотритель не злой; Мы с ним побраталися даже.А лошади! Свистну — помчатся стрелой… Держися седок в экипаже!Эх, славно я ездил! Случалось, грехом, Лошадок порядком измучишь;Зато, как невесту везешь с женихом, Червонец наверно получишь.В соседнем селе полюбил я одну Девицу. Любил не на шутку;Куда ни поеду, а к ней заверну, Чтоб вместе пробыть хоть минутку.Раз ночью смотритель дает мне приказ: «Живей отвези эстафету!»Тогда непогода стояла у нас, На небе ни звездочки нету.Смотрителя тихо, сквозь зубы, браня И злую ямщицкую долю,Схватил я пакет и, вскочив на коня, Помчался по снежному полю.Я еду, а ветер свистит в темноте, Мороз подирает по коже.Две вёрсты мелькнули, на третьей версте… На третьей… О господи боже!Средь
посвистов бури услышал я стон, И кто-то о помощи просит,И снежными хлопьями с разных сторон Кого-то в сугробах заносит.Коня понукаю, чтоб ехать спасти; Но, вспомнив смотрителя, трушу,Мне кто-то шепнул: на обратном пути Спасешь христианскую душу.Мне сделалось страшно. Едва я дышал, Дрожали от ужаса руки.Я в рог затрубил, чтобы он заглушал Предсмертные слабые звуки.И вот на рассвете я еду назад. По-прежнему страшно мне стало,И, как колокольчик разбитый, не в лад, В груди сердце робко стучало.Мой конь испугался пред третьей верстой И гриву вскосматил сердито:Там тело лежало, холстиной простой Да снежным покровом покрыто.Я снег отряхнул — и невесты моей Увидел потухшие очи…Давайте вина мне, давайте скорей, Рассказывать дальше — нет мочи!»<1868>
С. Д. Дрожжин
Спиридон Дмитриевич Дрожжин родился в 1848 году в д. Низовка Тверского уезда, умер в 1930 году там же. С двенадцатилетнего возраста жил в Петербурге и работал «мальчиком» и «половым» в гостиницах и трактирах, продавцом в табачной лавочке и книжном магазине, лакеем, служащим на табачной фабрике (в Ташкенте) и на железной дороге, а с конца 1870-х годов занимался земледельческим трудом. Тогда же он стал постоянно помещать свои стихотворения в «Игрушечке», «Семейных вечерах», «Детском чтении», «Роднике», «Слове», «Деле», «Луче», «Русском богатстве» и других изданиях. Первый сборник его стихотворений вышел в Москве в 1889 году. При жизни поэта вышли в свет 33 отдельные его книги и брошюры (включая переиздания). В «Автобиографии» (М., 1923) Дрожжина много свидетельств об интересе поэта к народным песням, которым он сознательно подражал. На тексты его писали музыку малоизвестные композиторы: С. Евсеев («Не полынь с травой-повиликою…»), В. Зиринг («Жница»), Ф. Лашек («Не с мороза травушка…», «Догорает день зарею…», «Что мне, молодцу, нужда…»), В. Бакалейников («Ах, уж я ль, млада-младенька…», «Сельская идиллия», «Ах, о чем ты, ласточка…», «Красна девица, зазноба ты моя…»), М. Ролов («Сельская идиллия», «Ах, о чем ты, ласточка…», «Любо-весело»), В. Ребиков («Ах, о чем ты, ласточка…», «Догорает день зарею…», «Жар весенних лучей…», «Ах, когда бы солнышко…», «Я для песни задушевной…»), В. Быстров («К песне»), А. Чернявский («Любо-весело», «У колодца» — вступление к поэме «Дуняша», «Красна девица, зазноба ты моя…»), Н. Сидельников («Лучинушка»), Н. Потоловский («Первая борозда»). Многие песни Дрожжина популяризовала с эстрады певица Н. В. Плевицкая («Ах, о чем ты, ласточка…», «Ах, уж я ль, млада-младенька…», «Сельская идиллия», «Любо-весело» и др.). В дореволюционных песенниках встречаются «Воля буйная», «Ох, не надобно мне ни золота…», «Горе пахаря».
Ой ты, поле мое, полюшко,Ты раздолье, поле чистое!По тебе шумит-волнуется,Словно море, рожь зернистая.Скучно девице, нет моченькиЖать серпом колосья зрелые, —Закружилася головушка,Разгорелось лицо белое.Поздним вечером красавицаС милым другом распрощалася,Он в дороженьку отправился,Сиротой она осталася.Вся до колоса пожатая,Рожь к ногам ее склоняется —А на сердце красной девицыГрусть-тоска не унимается.1871