Песни и романсы русских поэтов

Гусев Виктор Евгеньевич

572. Сельская идиллия ^*

(Подражание А. В. Кольцову)

Пришла пора весенняя, Цветут цветы душистые, Слетаются-сбираются Все пташки голосистые. Поют в полях, поют в лесах, С куста на куст порхаючи: Заслушалась красавица, Про друга вспоминаючи. Стоит, глядит задумчиво Куда-то в даль незримую И звонким колокольчиком Заводит песнь любимую; Далёко эта песенка В

родных полях разносится, Звенит, душой согретая, В другую душу просится. Всё в этой песне слышится: Любовь, глубоко скрытая, И счастие далекое, И горе пережитое. Под вечер добрый молодец, Окончив пашню черную, Пустил коня и к девице Пошел дорогой торною. Никто не знал, что сделали С красавицей девицею Певуньи-пташки вольные С весною-чаровницею. А ночка, ночь весенняя Все тайны, что проведала, Хранить и ясну месяцу И звездам заповедала! 1875

573. <Из поэмы «Дуняша»> ^*

Быстро тучи проносилися Темно-синею грядой, Избы снегом запушилися: Был морозец молодой. Занесла кругом метелица Все дороги и следы… Из колодца красна девица Достает себе воды, — Достает и озирается, Молодешенька, кругом, А водица колыхается, Позадернутая льдом… Постояла чернобровая, Коромысло подняла И свою шубейку новую Чуть водой не залила. Вдоль по улице, как павушка, Красна девица идет, А навстречу ей Иванушка Показался из ворот; И, взглянув ей в очи ясные, Тихо молвил на пути: «Бог на помощь, девка красная, Дай мне ведра понести!» Вдруг ведерочки дубовые Стал Ванюша подымать И с улыбкой чернобровую Обнимать и целовать. Поцелуем красна девица Заглушила поцелуй… Разгуляйся ты, метелица, Ветер, в сторону подуй!.. 1880

574. Песня ^*

Красна девица, зазноба ты моя! Зазнобила добра молодца меня, Навела печаль на белое лицо, Истомила сердце влюбчивое. Без тебя мне нет отрады никакой,— Приходи же, это сердце успокой, Разгони печаль, разлапушка моя, Ты улыбкою приветливою! Приходи, как станет ночка потемней И умолкнет на опушке соловей, Буду ждать тебя в зеленом я саду Под душистою рябинушкою. 1892

С. С. Синегуб

Сергей Силыч Синегуб родился в 1851 или 1853 году, умер в 1907 году в Томске. По окончании Петербургского технологического института он недолго учительствовал в Тверской губ., занимаясь одновременно пропагандистской деятельностью. Арестованный в ноябре 1873 года за организацию рабочих кружков, Синегуб в 1878 году был осужден по «делу 193-х» и отправлен на каторгу в Сибирь. О своей революционной деятельности сам Синегуб рассказал в «Воспоминаниях чайковца». [132] Стихотворения его (под псевдонимом «Вербовчанин»)

печатались в «Русском богатстве» и в сб. «Из-за решетки» (Женева, 1877), вошли в сборник: «С. С., Стихотворения», Ростов-на-Дону, 1906. Как поэт Синегуб принадлежал к некрасовской школе. В песенниках, кроме публикуемого текста, встречается «Она».

132

«Былое», 1906, № 8–10; отд. изд.: С. Синегуб, Записки чайковца, М. — Л., 1929.

575. Дума ткача ^*

Мучит, терзает головушку бедную Грохот машинных колес; Свет застилается в оченьках крупными Каплями пота и слез. «Ах, да зачем же, зачем же вы льетеся, Горькие слезы, из глаз? Делу — помеха; основа попортится! Быть мне в ответе за вас! Нитка порвалась в основе, канальская, Эка, канальская снасть! Ну, жизнь бесталанная! Сколько-то на душу Примешь мучениев, — страсть! Кашель проклятый измаял всю грудь мою, Тоже болят и бока, Спинушка, ноженьки ноют, сердечные, Стой целый день у станка! Шибко измаялся нынче, — присел бы я, Кабы надсмотрщик ушел. Эх, разболелися бедные ноженьки, Словно верст сорок прошел!..» Взором туманным обводит он ткацкую: Нет ли надсмотрщика тут; Сел бы, — торчит окаянный надсмотрщик — Вмиг оштрафует ведь плут! Грохот машин, духота нестерпимая, В воздухе клочья хлопка, Маслом прогорклым воняет удушливо: Да, жизнь ткача нелегка! Стал он, бедняга, понуривши голову, Тупо глядеть на станок. Мечется, режет глаза наболевшие Бешеный точно челнок. «Как не завидовать главному мастеру, Вишь, на окошке сидит! Чай попивает, да гладит бородушку, Видно, душа не болит. Ласков на вид, а взгляни-ка ты вечером: Станешь работу сдавать, Он и работу бранит и ругается, Всё норовит браковать. Так ведь и правит, чтоб меньше досталося Нашему брату ткачу. Эх, главный мастер, хозяин, надсмотрщики, Жить ведь я тоже хочу! Хвор становлюся; да что станешь делать-то, Нам без работы не жить — Дома жена, старики да ребятушки, Подати надо платить. Как-то жена нынче с домом справляется, Что нам землица-то даст? Мало землицы; плоха она, матушка, Сущая, право, напасть! Как сберегу, заработавши, денежки, Стану домой посылать… Сколько за месяц-то нынче придется мне Денег штрафных отдавать? Эх, кабы меньше… О господи, господи! Наш ты всевышний творец! Долго ли будет житье горемычное, Скоро ль мученью конец?!» Конец 1872 или начало 1873