Песня цветов аконита
Шрифт:
Потом была осенняя дорога. Шли на север — все больше попадалось деревьев с пожелтевшей листвой. Зарядили дожди. Аоки мерз — одежда мало годилась для осени. А за последние годы он позабыл про холод, тем паче что в Сиэ-Рэн было гораздо теплее.
— Куда мы идем? — спрашивал он у спутника, но тот лишь отшучивался.
— Одевайся, — он где-то раздобыл теплую одежду.
— Кого ограбил? — буркнул Аоки, натягивая бурые шерстяные штаны и запахивая такую же куртку. — Я смахиваю на пугало.
—
Они цапались с завидным упорством: Суори, кажется, получал удовольствие, сначала дразня мальчишку, а потом затыкая ему рот едкой репликой, не лишенной здравого смысла. Но и Аоки не оставался в долгу. Один раз уж просто сгреб его за шиворот и пояснил, что не намерен спускать с рук дерзости оборванцам. Запугивать младшего спутника подобным образом было бессмысленно, и оба это знали. Однако раз за разом сталкивались, словно в попытке прояснить, кто чего стоит. Постепенно привыкли друг к другу — хотя вежливее не стали.
Деньги у Суори были, и по дороге он словно пополнял их запас — Аоки не мог понять, за счет чего. Суори и вправду был личностью сомнительной. Благо мальчишка насмотрелся на многое в детстве. Но Суори не просто казался штучкой темной — он был опасен. Пожалуй, Аоки боялся его — и это питало хмурую дерзость мальчишки.
Шли к горам Юсен — в конце концов Аоки это понял. Суори называл его только Рысенком, Хириши. И ни разу не спросил, как его настоящее имя, кто он и откуда. Хотя попутчиком мальчишка был необычным. И держался намеренно грубо — временами это получалось забавно и неуклюже. Суори в основном сторонился людей, не задерживался в деревнях дольше необходимого и разговоры мало с кем вел.
С Ужом было спокойнее, чем одному, — это Аоки не мог не признать. Суори превосходно знал местность и, кажется, демона послал бы подальше, вздумай тот ему помешать.
Суори торопился на север. Больших рек не переходили — а перебраться через мелкие речки, впадающие в озеро Айсу или реку Иэну, труда не составляло. В большинстве округов мосты и дамбы были в полном порядке — при нынешнем правителе за этим следили строго.
Встречные мало интересовались путниками. Пару раз их пытались задержать для выяснения личности, но безуспешно — в первом случае Суори отговорился, а во втором они просто сбежали из-под стражи, благо, Аоки тоже был шустрым и бегать умел.
В пути мальчишка часто ловил себя на мысли, что ему не хватает былых удобств, и сам на себя злился. Они с Ужом не голодали, но и на роскошные пиры их трапезы не походили.
Аоки поражался, насколько же большая страна — Земли Солнечной Птицы. И верно думают, что она — центр мира. Что там за границами? Неужто столь же огромные земли? Не верилось. Холмистая степь тянулась и тянулась, редкие рощицы понемногу начинали густеть — предвестье пышных лесов севера.
А потом начались предгорья.
— Ты прямо бежишь к горам, — съязвил как-то мальчишка. — Хочешь залезть на самую верхушку? А потом что, на небо полезешь?
— Может, и полезу. Будешь смирным — и тебя с собою возьму, а нет — сброшу с облака, — усмехнулся Суори.
— Таким, как ты, на Небеса путь заказан!
— Такие, как я, везде пролезут, — парировал Уж.
Аоки устал препираться.
— Что это за провинция?
— Окаэра. Она примыкает одним краем к горам Юсен, другим — к отрогам гор Эннэ. Здесь лежит высохшее соленое озеро Гэта — поставщик соли для всей страны. Слышал?
— Это ты у нас ученый, — недовольно сказал мальчишка. — За горами Эннэ лежат земли ри-ю, это я знаю. Неужто ты к ним надумал податься?
— Мне и в своей стране неплохо.
— А что ты делал на юге? — этот вопрос Аоки задавал едва ли не каждый день. Наконец Суори не выдержал.
— Я возвращал один долг. Понятно?
— Деньги, что ли?
— Иной долг. — И, усмехнувшись, тронул рукой охотничий нож. — Из тех, что простить нельзя. Теперь мы в расчете, хотя пришлось много побегать за одним человеком…
У мальчишки озноб по коже прошел, и теплая кэссу неожиданно показалась дырявой — так холодно стало. Выходит, и впрямь с убийцей он столько дорог прошел. Что же, его самого не тронули.
Холмы становились все выше, сменяясь настоящими горными склонами, появились ущелья, заросшие можжевельником и тисовыми деревьями. Камни, когда-то упавшие с гор, устилали дно ущелий, идти становилось все тяжелее. По утрам земля была белой от инея, а скоро начались снегопады. Хлопья снега лениво кружились над путниками, опускаясь на плечи и капюшоны, норовя попасть на нос или залепить глаза.
В этот день снег не падал — видно, решил, что довольно.
— Скоро придем, — сообщил Суори, взглянув на замерзшего юного спутника. Тот лишь мотнул головой — мол, мне уже все равно.
У подножия камня, напоминающего соколиную голову, Суори остановился и трижды крикнул — звук получился странным, гортанным — птичий клекот. Почти сразу из-за камней появились угрюмого вида люди в довольно крепкой темной одежде.
Люди эти обступили мальчишку, и Аоки весь ощетинился. Услышал, как Суори смеется.
— Не троньте — пальцы откусит.
— Зачем ты его приволок? — недовольно спросил темнолицый, лет сорока, с глубоким шрамом на лбу.
— Пусть будет. Шипеть он умеет. Остальному научим.
— Да он, похоже, из богатого дома, — заметил другой, приглядываясь.
— Ты что, шин? Насквозь видишь? — хмуро спросил Аоки, запахивая куртку поплотнее. Да уж, из богатого дома… Волосы давно не мытые и нечесаные, одежда, хоть теплая, просит починки. И взгляд голодный наверняка…
— Руки нежные, лицо обветрено, как с непривычки бывает… Что, малыш, отвернулась от тебя удача?