Песня для двоих

Мортимер Кэрол

Гадать, кто стоит за дверью, не пришлось. Адам, очевидно, смог, наконец, найти ее. Но она не хочет видеть его сейчас. Не хочет видеть никогда!

— Это Адам. Не желаю видеть его, Марк, — решительно проговорила Мэгги, поднимаясь на ноги.

Губы Марка злобно сжались, глаза сверкнули, когда он тоже повернул голову к двери.

— А я хочу. Я…

— Вот и смотри на него! — возбужденно отрезала Мэгги, когда стук повторился. — Я ухожу в свою комнату.

— Это не могло не случиться, Мэгги, — проговорил Марк. — Не лучше ли покончить со всем сейчас?

Говорить

с Адамом? Снова быть рядом с ним? Ощущать всю силу его личности? Вспоминать, что некогда любила его до самозабвения? Пока он не раздавил ее как муху, когда ее любовь перестала его устраивать. Так что же — взглянуть на него вновь, чтобы еще раз испытать это?

— Нет! — с отвращением проговорила Мэгги. — Совсем не лучше «покончить со всем сейчас»! Я покончила с Адамом давным-давно, сказала все, что собиралась сказать. Я не хочу снова видеть его!

Она решительно вышла из гостиной, не желая больше слушать никаких доводов Марка, закрыла за собой дверь спальни и тяжело опустилась на кровать. Ноги предательски дрожали.

Сегодня вечером она пела на сцене с Адамом — такого, она уверена, просто не должно, было, случиться! И больше уж точно не случится! И сейчас ей еще трудно поверить в происшедшее. Как в старые времена, их голоса прекрасно гармонировали, словно они пели вместе только вчера.

Они были изумительной парой и на сцене, и вне сцены, каждый подтвердил бы это. Их любовь прибавляла совершенства их дуэту. Пока не случилась трагедия, после которой Мэгги не смогла петь рядом с Адамом. Именно тогда, уже на грани отчаяния, она узнала, как ненадежна его любовь.

Она услышала голоса в соседней комнате. Что бы ни говорил Марк, Адама не остановишь. Он ведь всегда был слишком самоуверен, а его сценический успех только усилил это качество.

Голос Марка звучал раздраженно, и Мэгги съежилась, услышав спокойный, холодный ответ Адама. Он всегда умел раздавить противника этим ледяным тоном, и Мэгги знала, что Марку, со всем его праведным гневом, не справиться с какой-то отстраненной решимостью Адама.

Марк продолжал возмущаться:

— Я уже говорил тебе, Адам…

— Мне плевать, что ты говорил мне! — отрезал тот. — Я намерен увидеть Магдалину, прежде чем уйду. — При этих словах, дверь спальни распахнулась, Адам почти заполнил дверной проем своей высокой фигурой. — Милая спаленка, — насмешливо протянул он, бесстрастно пройдясь по комнате. Словно и не прошло веков после их последнего разговора, словно и не было сердечной боли прошедших лет. — Уверен, вам двоим здесь весьма удобно, — прибавил он, когда его ледяные серые глаза встретили бунтарский взгляд Мэгги. — Ты всегда любила комфорт для своей особы, не так ли, Магдалина? И милая, просторная постелька очень уютна. Особенно с приложенным к ней мужчиной!

Мэгги задохнулась от такого оскорбительного тона. Она видела, как Марк в соседней комнате сжал кулаки, готовый вот-вот взорваться. Но разве способен кто-либо победить Адама, с этой его леденящей самоуверенностью?!

Она глубоко вдохнула и встала. Она даст ему отпор, но только не сидя на постели. Хотя какая разница, Адам всегда умел заставить ее выглядеть — и чувствовать себя! — маленькой девочкой, переодевшейся во взрослую женщину. Ее невысокая фигурка на его фоне, казалась особенно хрупкой.

— Ах, как ты прав! Но я давно отвыкла видеть одновременно двоих мужчин в моей спальне, — проговорила она куда спокойнее, чем чувствовала себя, и направилась в гостиную, где по-прежнему стоял Марк. — Не присесть ли нам в кресла?

Адам пожал широкими плечами.

— Я бы побеседовал с тобой и там, — уступил он, насмешливо изогнув губы. — Это у твоего дружка возникают проблемы, — он брезгливо кивнул на Марка.

Адам и Марк были различны между собой, словно антиподы. Марк уступчивый, удобный, нетребовательный, тогда как Адам, на десять лет его старше и на четыре дюйма выше, никогда не был ни уступчив, ни удобен. Он — самый требовательный мужчина в жизни Мэгги. Она всегда ощущала его присутствие, заставлявшее волноваться чувства.

— Неплохо выглядишь, Магдалина, — проговорил Адам, когда все собрались в гостиной.

Снова это имя!

Мэгги присела на краешек кресла. Вечер все-таки выдался довольно утомительным. Расслабиться никак не удавалось. Ее черные волосы рассыпались по плечам.

— А как я должна выглядеть, Адам? Разбитой и побежденной?

Такой она, безусловно, была в тот день, когда он бросил ее три года назад.

Тогда, после всего случившегося, Мэгги не верила, что ее жизнь может быть еще хуже. Какое заблуждение! Ей не следовало тогда доверять Адаму, его холодному эгоизму.

Его губы сжались.

— Нет, я…

— Как видишь, Адам, — прервал его Марк, — Мэгги здорова и счастлива, и прекрасно обходится без тебя!

Ледяные глаза повернулись в его направлении.

— Когда потребуется твое мнение, дорогой братец, — Адам как-то брезгливо растянул два последних слова, — я спрошу! А сейчас я разговариваю с Магдалиной.

«Братец»… Да, эти двое — двоюродные братья. Трудно поверить, что они родственники, что их матери — родные сестры, но именно благодаря знакомству с Марком, она, впервые, встретила Адама, пришедшего со своим кузеном на чью-то свадьбу. Адам тогда пел за столом, и именно Марк подтолкнул Мэгги присоединиться к нему. И хотя их совместное пение было своего рода экспромтом, стало ясно, в их дуэте есть что-то магическое…

На той свадьбе, Адам был со своей старинной подружкой Джейн, да и Мэгги была не свободна, она продолжала встречаться с Марком еще полгода. Но что-то между ними вспыхнуло именно в тот день, и, когда Адам позвонил ей через недельку и предложил спеть несколько песен вместе, Мэгги согласилась без колебаний.

Если бы она тогда заколебалась! Если бы только знала, какая душевная мука ждет ее, то бросила бы трубку в тот же миг, и никогда бы даже близко не подошла к Адаму… Если бы…

— Как уже сообщил Марк, я вполне здорова, спасибо, — твердо произнесла она.