Песня ночи
Шрифт:
— Кристабель, — быстро поправила его Каролина. — Здесь никто не знает моего настоящего имени, я не хочу навлекать позор на голову моей несчастной матери. Ей и так приходится стыдиться того, что я вынуждена жить в этом флибустьерском порту.
Капитан Бэнкс улыбнулся. Каролина Лайтфут действительно была хорошей дочерью. Не стоило Летиции портить отношения с девочкой из-за такой малости, как любовь дочери к флибустьеру!
Между тем Джилли, все это время стоявшая под дверью в буфетную, презрительно фыркнула. Вот это да! Жена капитана Келлза, разодетая в пух и прах, со сверкающими алмазами на шее посылает матери в Виргинию нищенские башмаки. Не то чтобы Джилли
Джилли, мечтая, даже не взглянула на посылку, когда вошла в столовую, чтобы убрать со стола, и не слышала слов Каролины, обращенных к Хоуксу:
— У нашего гостя не должно быть неприятностей, так что проводи его, пожалуйста, до порта и проследи, чтобы он взошел на корабль в целости и сохранности.
Если Хоукса и удивило поручение хозяйки, то он не подал виду. Впрочем, такому коротышке, наверное, нужен провожатый.
Каролина с нетерпением ждала возвращения Хоукса.
— Ты проводил его на борт, Хоукс?
— Да, — последовал сдержанный ответ, — и его, и посылку.
Каролина победно улыбнулась. Хоукс верен ей, как верен самому Келлзу. Теперь дело за коротышкой Бэнксом, который и не догадывается, какое сокровище везет на своем корабле.
Однако этот малютка-кэп заставил ее задуматься. Неужели Келлз и в самом деле собирается купить поместье? Раньше эта мысль не приходила ей в голову. Она была уверена, что он там по торговым делам или ищет тихие заводи для «Морского волка». Сейчас он редко выходил в море сам. Часто он посылал вместо себя Ларса Линдстрема на «Морской деве», родной сестре «Морского волка». И все эти походы необходимо было финансировать, корабли обеспечивать провиантом, команду — жалованьем, затем делить барыш, если, конечно, удавалось что-нибудь раздобыть. Теперь добыча мельчала, испанцы становились осторожнее и скупее.
Келлз все чаще становился администратором. Каролина начала уже думать, что вскоре он вообще расстанется с морем, перестанет быть флибустьером. Но неужели ремеслу пирата он предпочтет жизнь плантатора? Неужели действительно остаток жизни они проведут среди сонных полей и лугов в верховьях Кобры?
Каролина едва могла дождаться конца недели!
Глава 5
Келлз вернулся домой с верховьев Кобры загорелым и улыбающимся, но в его серых глазах стояла тревога. Каролина заметила это сразу, в тот самый момент, когда он раскрыл объятия ей навстречу и прижал к себе с такой силой, что взметнулись вверх ее пышные юбки.
— Келлз, — выдохнула она, прижимаясь к его широкой груди, — отлично, что ты наконец вернулся!
— В самом деле, ты так считаешь? — с улыбкой ответил он, но серые глаза его блеснули, словно сталь.
Каролина слишком хорошо знала, что означает этот опасный блеск. Очевидно, он наслышан о ее вечернем госте.
— А я-то думал, что ты нашла себе развлечение, пока я отсутствовал.
— Что
Взгляд его потеплел, и она поняла, что его слова — всего лишь шутка.
— Ты привела домой еще одну попрошайку? — спросил он без улыбки.
Каролина чуть покраснела, но, решительно тряхнув кудрями, заявила:
— Бедная девочка убегала от этих ужасных женщин из борделя. Они пытались ее избить.
— И ты не могла не вмешаться.
— Конечно, не могла! Она не знает, сколько ей лет, но на вид не больше пятнадцати.
Келлз вздохнул.
— Что мне с тобой делать? Неужели ты никогда не поймешь, что этим уличным девчонкам нельзя доверять?
— Ну… Я уверена, что этой — можно. Да и про Беттс ты говорил то же самое, но смотри, какой она оказалась славной! А наша кухарка? Послушай, Келлз, когда ты увидишь Джилли сегодня за ужином, постарайся не морщить нос, если она подаст блюдо не с той стороны, я сама ей потом скажу. Она считает, что, работая в бристольском кабаке, прошла всю необходимую школу, и разубеждать ее придется постепенно.
— Уж постараюсь, — насмешливо протянул Келлз.
— Пойдем наверх. Я думаю, тебе приятно будет принять ванну после путешествия. Что же ты мне не сказал о покупке плантации?
Келлз застыл.
— Кто рассказал тебе об этом?
— О, сплетники знают о нас больше, чем мы сами о себе! — с чарующей непосредственностью воскликнула Каролина.
— Тогда тебя обманули, — ответил он, с трудом сдерживая гнев или… или что-то другое? — Не стоит слушать сплетни.
Наверное, Келлз прав, Каролина и сама не особенно доверяла слухам. Она испытала облегчение, ей совсем не хотелось селиться в верховье Кобры, но ее задел его тон. Почему такая резкость?
— Я позабочусь о том, чтобы тебе приготовили ванну, — тихо сказала она и, уже повернувшись, чтобы пойти на кухню распорядиться, добавила: — Ужин готов.
— Хорошо, — бросил он через плечо. — У нас не все шло гладко. Дно этой дырявой посудины дало течь.
— Ты мог погибнуть! — со страхом воскликнула она.
Келлз обернулся, поигрывая мускулами.
— Не бойся, — с усмешкой ответил он. — Мы были недалеко от берега. Я забросил канат на росшее на берегу дерево и пришвартовал корабль. Мы законопатили пробоину, чтобы доковылять до Порт-Рояля, да только работенка выдалась жаркая. К тому же вся наша еда досталась рыбам, и я голоден как волк!
Радуясь уже тому, что им не придется жить где-то в верховьях этой опасной реки и постоянно сновать вверх и вниз по течению, Каролина, неодобрительно покачав головой, пошла на кухню. Затем, приказав согреть воды, она все с тем же хмурым выражением поднялась в свою спальню переодеться к ужину.
И все-таки она чувствовала неладное. Объяснение Келлза показалось ей уклончивым. Повинуясь привычке, она открыла сундук, нащупала второе дно… В первый момент, найдя шкатулку открытой, она вздрогнула, но потом, вспомнив, что сама отправила колье в Левел-Грин на оплату материнских долгов, вздохнула с облегчением.
Почему-то она испытала странную пустоту, ощущение невосполнимой утраты. Наверное, потому, что она сама завоевала эту награду, одна, без Келлза, хотя… Колье было ее собственностью, она вольна была отдать его тому, кому пожелает… А сейчас, ну что же, она будет носить копию.
— Ну разве мы не короли? — поприветствовал жену Келлз, увидев ее на лестнице идущей вниз в роскошном белом платье и сверкающем колье.
— Я нарядилась в честь твоего возвращения, — ответила она, словно оправдываясь.