Песня ночи
Шрифт:
Келлз, посмеиваясь, погрозил ей пальцем, шутливо изображая ворчливого мужа. Впрочем, он был не из тех людей, кто считает каждую монетку: Келлз привык тратить не скупясь. И капитаны прибывавших на Ямайку судов знали, что адмирал флибустьеров купит для своей подруги самый дорогой товар — лучшие ткани, кружево самой тонкой работы — и при этом не станет торговаться.
— Ты меня разоришь, — с шутливым упреком констатировал он.
— Но платье того стоит, — беззаботно ответила Каролина. — Знаешь, откуда я взяла фасон? С французской
Серые глаза капитана блеснули.
— Наш новый сосед француз, как его… монсеньор Довиль, которого мы, несомненно, увидим сегодня в числе приглашенных, будет в отчаянии, когда увидит, что ты предпочла изменить фасон. Кажется, он подарил тебе куклу, не так ли? — не без иронии заметил Келлз.
Каролина была не на шутку удивлена. Неужели Келлз действительно осведомлен о каждом ее шаге? Каролине предоставлялась возможность подумать, пока лошади, цокая копытами, везли их к дому губернатора.
— Когда монсеньор Довиль въезжал в дом, повозка с его вещами перевернулась и багаж рассыпался. Мы с Хоуксом как раз выходили из дома, собираясь на рынок, и Хоукс помог бедняге Луи собрать вещи с проезжей части, — оправдываясь, сообщила она.
Каролина прикусила язык: не следовало бы называть соседа беднягой Луи, но было уже поздно — она проговорилась.
— И вместо того чтобы отблагодарить Хоукса, которому пришлось гнуть спину, бедняга Луи решил отблагодарить тебя, прислав эту разряженную куклу, — бесстрастно закончил Келлз.
В устах Келлза история приобретала не совсем хорошее звучание.
— Луи Довиль сделал это из благодарности, — с некоторой запальчивостью заметила Каролина.
Келлз расхохотался:
— Отблагодарил и отдал должное твоей красоте! Впрочем, не имеет значения. Сегодня у нас с Луи Довилем будет возможность побороться за твою благосклонность!
Каролина в этом не сомневалась. Она знала, что француз глаз с нее не сводит и не упустит возможности приударить за ней. И она не могла не заметить, что у монсеньора Довиля появилась странная привычка выходить из дома в одно время с ней, даже если время это каждый раз оказывалось разным, выходить и любезно раскланиваться.
— Хоукс слишком много болтает, — проворчала она себе под нос, а мужу сказала: — Месье Луи совершенно безобидное создание. Не забывай, он француз, а французы все неравнодушны к женщинам.
— Безобидное… — пробормотал капитан Келлз, прекрасно осведомленный о любовных победах этого бедняги Луи. — Впрочем, вот и конец нашего долгого путешествия!
Келлз вышел из кареты и помог сойти даме.
— Слезай, Хоукс, — приказал он телохранителю, сыгравшему роль возницы. — И как можно быстрее избавься от этого катафалка.
— Нет, — запротестовала Каролина. — Надо, чтобы он забрал нас после бала в том же экипаже!
Дело было не в снобизме леди Лайтфут, просто как раз в этот момент
— Мы должны держать фасон! — решительно добавила она.
Келлз сердито заворчал, и Хоукс ретировался с понимающей улыбкой, развернув экипаж, поскольку дом губернатора располагался на углу, откуда открывался обзор на крепость Форт-Джеймс.
К несчастью, королевское появление Каролины было безнадежно испорчено. Когда она уже собиралась переступить порог, за которым у двери в зал стоял маленький толстенький человечек в золотистом атласном мундире — господин губернатор и его жена, в платье незрелого яблока, а рядом еще одна надменная особа в розовом, очевидно, его кузина, откуда-то из кухни раздался душераздирающий визг, и хозяева, потащив за собой почетную гостью, госпожу Граммонд, в чью честь устраивался бал, забыв о гостях, побежали на крик.
— Готов поспорить, кто-то опрокинул кипящий чайник, — пробормотал кто-то рядом с Каролиной.
— И при этом не обошлось без пострадавших, — заключил кто-то позади Каролины.
Как по волшебству перед Каролиной возник улыбающийся Довиль, очевидно, специально карауливший у двери, чтобы вовремя оказаться рядом с прекрасной дамой.
Каролина уже успела представить Довиля Келлзу, и мужчины обменялись любезностями, а на кухне тем временем уже успокоили кухарку… Несчастную служанку, опрокинувшую на ногу кастрюлю с кипящим соусом, отдали в распоряжение доктора. Когда губернатор с супругой вернулись к своим обязанностям. Каролина и Келлз уже прошли в зал, и под первые такты музыки, элегантно поклонившись, Луи Довиль попросил Каролину оказать ему честь первого танца.
Келлза занял беседой один из плантаторов, который уговаривал его купить участок по соседству, и, похоже, словоохотливый землевладелец намерен был развлекать Келлза еще по меньшей мере полчаса. Каролине не терпелось поскорее узнать о последнем любовном приключении француза в Лондоне.
— Мне говорили, что вы хорошо знаете столицу Англии, монсеньор Довиль, — сказала Каролина, улучив момент.
Француз, разодетый в бежевый шелк, отделанный оранжевым, почтительно склонив голову, признался, что Лондон знает неплохо.
— Быть может, вы знакомы и со столичными игорными домами, — предположила Каролина во время очередного па, когда француз, надо признаться, отменный танцор, закружил ее так, что пышные юбки ее платья раздулись колоколом.
— Это правда, но почему леди интересуют злачные места столицы?
А леди обворожительно улыбнулась своему партнеру и таинственно прошептала:
— А смогли бы вы рассказать мне что-нибудь об одном заведении? Позвольте вспомнить название… заведение госпожи Мастерсон, кажется…