Песня Обманщика
Шрифт:
Я позволил себе рухнуть на меха рядом с ней. К этому времени был уже поздний вечер, и солнце скрылось за горизонтом. Далекий шум океана наполнил воздух между нами низким пульсирующим гулом, и Аня судорожно вздохнула.
Нет. Моя грудь сжалась, когда я узнала эти звуки.
Аня плакала.
Я перевернулся и притянул ее к своей груди, запустив пальцы в ее влажные от пота волосы.
— Аня, — сказал я. — О, черт возьми, Аня. Я сделал тебе больно?
Ее плечи затряслись, и у меня внутри все перевернулось. Я не был нежен с ней, бедняжка. Я трахал ее так же сильно, как трахнул бы Ангрбоду или Тора, и ни один
Дерьмо. Я был таким идиотом.
— Прости, — пробормотал я, гадая, смогу ли я хоть как-то загладить свою вину. Может быть, золото?
Аня издала странный тихий звук, нечто среднее между всхлипом и смехом. Я повернулся к ней лицом и открыл рот, чтобы снова извиниться. Ее прекрасные светлые глаза наполнились слезами, но губы изогнулись в улыбке.
— Локи, — прошептала она. — Огненные волосы.
— Мне очень жаль, — сказал я.
Она снова издала этот странный звук, похожий на всхлип.
— Нет. Локи, я счастлива.
В ее словах не было никакого смысла.
— Я сделал тебе больно, — настаивал я. — Ты плачешь.
Аня рассмеялась. На этот раз это был безошибочно смех, и притом полный, глубокий смех.
— Нет. Ты же вернулся. Локи из Асов вернулся ко мне. — Она протянула руку, чтобы погладить меня по щеке. — Ты вернулся, и тебе понравилось мое подношение. Я счастлива, Локи. Я так счастлива.
Я нахмурился. Слезы катились по ее щекам, но она улыбалась. Я понятия не имел, что делать с этой особой реакцией на долгое занятие любовью. У меня было несколько постоянных любовниц, но ни одна из них никогда потом не плакала.
— Я… я очень рад, — пробормотал я. — Хорошо. Я рад, что ты счастлива.
Она вздохнула и повернула голову к моей груди. Ее тело расслабилось в моих руках, и я обнял ее за плечи. Порыв ветра пронесся по траве, сбивая полные головки семян и заставляя золотые волосы Ани кружиться на моей груди. Небо потемнело, когда солнце опустилось за горизонт. Я наклонился и поцеловал ее в макушку.
Незнакомое чувство удовлетворения поднялось в моей груди. Ощущение было настолько странным и неожиданным, что я почувствовал, что оно, должно быть, пришло откуда-то извне, возможно, погрузилось в мою кожу от груди, бедер и губ Ани.
— Я счастлив, — прошептал я. — Я тоже счастлив.
Я опустил глаза, чтобы посмотреть на реакцию Ани на мои слова.
А она уже спала.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Я никак не мог насытиться ею.
Я не был невинным, у меня и раньше были любовники. Много любовников, разных, всех полов. Но Аня воспламенила мою кровь, как никто прежде, и я не мог ей насытиться. Я уводил ее прочь от починки рыбацких сетей на пляже, от ухода за костром при копчении селедки, или от вытаскивания сетей из холодных вод лимана, когда ее бледные икры были запачканы грязью.
Однажды ночью я даже разбудил ее в тусклом, прокуренном длинном доме деревни, целуя в изгиб шеи и обхватив ладонями грудь, пока она не застонала. Окутанный иллюзией, я пронес ее сквозь мрак, мимо кожаной занавески, разделяющей спальные покои, и трахнул у стены. Пламя очага подпрыгивало от наших толчков, и я прижимался губами к ее губам, чтобы заглушить крики, когда мы оба кончали.
Я пытался сопротивляться ей, оставить ее в покое. Я пробирался в спальню Фрейи, но даже ее легендарная
Она ни разу не отказала мне. Ее глаза загорались каждый раз, когда я приближался. Задыхаясь, она говорила мне, где ждать. Пока она ускользала из деревни, а нетерпеливо мерил шагами место нашей встречи. Как только она появлялась, мы набрасывались друг на друга. Ее тело пело под моими прикосновениями, и мы скользили вместе, будто всегда были созданы друг для друга.
Потом, когда мы с Аней доводили себя до полного изнеможения, мы падали вместе, сплетаясь на мехах, которые я вытаскивал из Асгарда, или на нежной, вытоптанной траве позднего лета, и позволяли миру вращаться вокруг нас. Она часто засыпала в моих объятиях, и я водил пальцами по ее густым, медового цвета волосам, борясь с теплым наваждением сна.
Это были сладостные часы, когда ее мягкое тело прижималось ко мне, но они были также и формой пытки. Иллюзии, которые я наносил на свое тело, теперь, после долгих лет практики, были так же естественны, как дыхание. Но если бы я позволил себе уснуть, то моя красивая фигура исчезла бы, и Аня увидела бы ужасные шрамы, которые я получил при своей жизни с Асами.
Она увидела бы, что гномы сделали с моими губами.
У меня не было никакого желания отправлять ее обратно в деревню, кричащую от ужаса при виде моего истинного «я». Поэтому я изо всех сил старалась не заснуть, глядя на небо, вдыхая ее теплый, насыщенный аромат или представляя, каково это — отправиться со своей возлюбленной в путешествие по Девяти мирам. Интересно, где в Асгарде она произведет наибольшее впечатление? Какие уголки Альвхейма я покажу ей в первую очередь?
Однажды вечером мы лежали, свернувшись калачиком на песке, а океан целовал берег, обнимая и удаляясь, обнимая и удаляясь. Мы занимались любовью весь день, и я смотрел, как свет льется с неба, когда над нами начали появляться звезды. Ночной воздух стал прохладным, я лениво размышлял о том, чтобы протянуть мех через эфир и обернуть его вокруг щедрых изгибов Ани, когда она переместилась на мою грудь. У нее перехватило дыхание, и она судорожно всхлипнула. Этот звук пронзил мое сердце, как острое копье.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил я.
— Как иначе? — Ее рука крепче сжалась на моей груди. — О, Локи! Я благословенна.
Я повернулся, чтобы встретиться с ней взглядом, гадая, не издевается ли она надо мной. Но ее светлые глаза были открыты, а губы изогнуты в сонной улыбке.
— Огненноволосый Бог Асов счел нужным доставить мне невероятное удовольствие, — вздохнула она. — Из всех женщин Девяти миров ты выбрал меня. Я благословенна.
У меня заныло в груди, будто ее слова ранили что-то глубоко внутри меня. Благословенна. Даже после того, как я завернул нас в иллюзию, отнес ее домой и уложил спать в длинном доме ее семьи, это слово эхом отдавалось во мне, заполняя что-то темное и пустое.