Песня огня
Шрифт:
— Наконец-то ты мой, — прошептала она. Как ни странно, испытав полное блаженство с этим мужчиной, Бланш грезила о другом, хотя грезы эти были туманными: она представляла золотоволосого рыцаря с синими глазами. «Ты гадкая и глупая бабенка», — мысленно выбранила она себя.
— Ты отошлешь ее назад, в Бретань? — спросила Бланш, ласково проводя рукой по груди своего любовника. Он сказал ей, тихонько целуя:
— Никогда больше не беспокойся и не думай об этом. Ты будешь хозяйкой моего замка и моей женой. Теперь уже скоро. Очень скоро.
Его плоть,
На этот раз их любовное объятие было более нежным, и это продолжалось до тех пор, пока он не услышал ее нежные тихие крики, похожие на мольбу о пощаде.
Рыцарь рассмеялся, поддаваясь ее бессловесной просьбе, и Бланш уснула в его объятиях, положив голову на сгиб его руки, удовлетворенная более, чем можно было бы выразить словами, не беспокоясь о последствиях, стараясь отогнать назойливое чувство, что на его месте должен был быть другой. «Я выиграла, — думала она, — наконец-то выиграла. Теперь мы оба, я и мой сын, спасены».
На следующее утро Бланш не страдала от похмелья, хотя накануне слишком увлеклась вином. Когда она проснулась, рядом с ней никого не было. Но это ее не удивило. Она с удовольствием вымылась, размышляя о том, что можно не опасаться беременности. Одевшись в свое лучшее платье из красновато-коричневой шерсти с золото-тканым поясом, подчеркивавшим красоту ее полной груди и тонкой талии, Бланш направилась в зал.
По дороге она тихонько напевала. Увидев одиноко сидящую Кассию, жевавшую кусочек хлеба, Бланш нахмурилась, не зная, как себя вести. Сказал ли Грэлэм Кассии, что отсылает ее домой? Она вспомнила его слова: «Очень скоро». Не стоит нарушать покоя Кассии. Бедняжка со временем сама обо всем узнает.
Кассия подняла на Бланш усталые глаза, мысленно готовясь выслушать саркастические замечания соперницы, но Бланш, к ее величайшему удивлению, только молча улыбнулась и гордо прошествовала мимо.
Заметив красивое платье Бланш, Кассия нахмурилась, соображая, отчего эта женщина так принарядилась. На ней самой было старое домашнее платьице и скромный плащ, потому что она собиралась присутствовать при чистке конюшен. Там было слишком грязно, и, чтобы отбить скверный запах, требовались целые реки извести.
— Вы похожи в этом наряде на служанку, — обернувшись на ходу, бросила Бланш, не в силах скрыть своего торжества. «В конце концов, — убеждала она себя, — я борюсь за собственное счастье, ведь прежде мне никогда не везло».
— Да, — Кассия вздернула подбородок, — но дело в том, что я хозяйка Вулфтона и должна все приготовить к приезду герцога и за всем присмотреть.
Бланш рассмеялась. Она не могла сдержаться. Маленькая слепая дурочка! Значит, Грэлэм еще ничего ей не сказал. На кончике языка Бланш уже висели колкие слова, она даже готова была сообщить сопернице о том, что ее короткое пребывание в замке скоро окончится, когда услышала голос Грэлэма.
Этот глубокий и звучный голос был отлично слышен повсюду — Грэлэм разговаривал с Гаем о починке восточной стены замка.
— Будете завтракать, милорд? — спросила Кассия, поднимаясь со скамьи.
— Да, — ответил Грэлэм, — и пусть принесут кубок эля, чтобы прогнать головную боль.
Кассия тотчас же вышла из зала, стараясь поскорее выполнить его просьбу.
Грэлэм потянулся. Он взглянул на Бланш и, заметив ее улыбку, кивнул ей.
— У вас вид как у сытой кошки. — Это сказал Гай, который был, казалось, сама любезность.
— Да, — отозвалась Бланш, продолжая ласкать Грэлэма нежным взглядом.
— Ни в коем случае нельзя позволять кошке голодать слишком долго, — заметил молодой рыцарь, усаживаясь рядом с Грэлэмом.
Бланш непонимающе посмотрела на него, гадая, знает ли он о визите своего господина в ее спальню. Почему-то от этой мысли она съежилась — ее охватил внезапный и необычный для нее приступ стыдливости.
— Есть ли что-нибудь, что я могла бы сделать для вашего удовольствия, милорд? — спросила Бланш Грэлэма.
— Нет, — коротко отозвался Грэлэм, поворачиваясь снова к Гаю.
Почему он не скажет ей хоть что-нибудь, недоумевала Бланш. Почему не позовет ее, чтобы поговорить с ней наедине?
Она снова посмотрела на Кассию, возвратившуюся в зал. За госпожой Вулфтона следовала служанка с большим подносом.
Кассия сделала девушке знак поставить поднос перед Грэлэмом.
— Здесь и вам хватит, Гай, — сказала она.
— Благодарю, миледи, — ответил рыцарь, — мне не мешает подкрепиться.
— Когда вы нас покидаете, Гай?
Грэлэму почудилось, что в нежном и тихом голосе его жены прозвучала печаль, и он круто обернулся, чтобы посмотреть на нее. Но в глазах жены он увидел только усталость, а под глазами — темные круги, что говорило о том, что она плохо спала и не отдохнула прошлой ночью. «Какого дьявола ей еще нужно? — удивился де Моретон, с яростью набрасываясь на холодную говядину. — В конце концов, я ведь не побеспокоил ее».
— Я уеду, когда прибудет герцог, — ответил Гай спокойно, — совесть не позволяет мне покинуть лорда Грэлэма, пока он не найдет другого достойного воина, чтобы защищать Вулфтон. Я опасаюсь за его судьбу в случае моего отсутствия.
— Самонадеянный болван, — добродушно заметил Грэлэм, — ты же знаешь, что я написал герцогу. Вероятно, среди его свиты найдется какой-нибудь безземельный увалень, каким когда-то был ты.
— Как… печально, что скоро вы нас покинете, — послышался голос Бланш.
— Ваши слова греют мне душу, — отозвался Гай. Кассия услышала мягкое подтрунивание в голосе Бланш и что-то такое, чего она не смогла понять. Она сама отчаянно грустила и знала, что ей будет страшно недоставать Гая, но при Грэлэме она не смела сказать ничего. Гай был ее единственным защитником. Она содрогнулась при мысли о том, что после его отъезда останется в полном одиночестве.