Песня огня
Шрифт:
— Тебя что-то тревожит? — резко спросил Грэлэм. Кассия покачала головой. — Ты сыта?
— Да, милорд. Если вы мне позволите, я пойду. У меня еще много дел.
Де Моретон кивнул, и смотрел ей вслед, пока она с опущенной головой медленно выходила из зала. «Думает о Гае, — решил он и нахмурился. — Она продолжает избегать меня и обращается со мной так, будто я ей в тягость, будто я непосильное бремя». Он обернулся к Бланш и одарил ее широкой улыбкой.
«Ночь глубока и таинственна, как утроба женщины», — думал рыцарь. Он ждал,
Бланш лежала на боку, подтянув одну ногу к груди и подложив руку под голову наподобие подушки. «Она прекрасна». Он впервые получил возможность увидеть в полутьме очертания ее тела.
Рыцарь осторожно лег возле молодой женщины и, приподняв ее тяжелые волосы, принялся целовать ее в шею, нежно поглаживая кончиками пальцев ее спину. Бланш пошевелилась, еще скованная сном, потом улыбнулась, приходя в себя.
— Я не ожидала, что ты придешь ко мне так скоро, — пробормотала она, подставляя губы для поцелуя.
— Ты никогда больше не будешь спать без меня, — ответил он.
На мгновение Бланш нахмурилась. Ум ее теперь был ясным, сознание не отуманено винными парами, и она подумала, что голос его звучит как-то странно. Но обжигающее наслаждение уже коснулось ее тела, ее бедер, и она, вздохнув, отдала себя ему.
— Разреши мне встать, — сказала Бланш, когда все было кончено.
— Нет, любовь моя, тебе некуда идти.
— Но я должна!
Он тихонько прикусил ее грудь, и на губах его заиграла улыбка — он понял, куда она торопится.
— Нет, Бланш, пусть мое семя прорастет в твоем прекрасном лоне. Ты родишь мне сыновей. Ты подаришь мне много прекрасных сыновей.
Услышав насмешливые нотки в его голосе, Бланш оцепенела.
— Но у меня есть Эвиан, — начала она, однако в ответ он прижал ее к себе еще крепче. Бланш лежала обессиленная, все еще чувствуя движение его тела в своем. Что-то не сходилось, что-то было не так. Он казался более поджарым, чем представлялся ей. Она уснула прежде, чем рука нащупала на его бедре длинный неровный шрам.
На следующее утро Бланш внимательно приглядывалась к Кассии, она заметила ее бледность и поджатые губы. «Грэлэм ей сказал», — решила она наконец.
— Вы не очень хорошо выглядите. Кассия, — обратилась Бланш к молодой женщине, не сводя взгляда с ее бледного лица.
— Я неважно спала, — ответила Кассия, взглянув на нее.
— Вам нужно движение. Раз уж теперь это не имеет значения, почему бы не проехаться верхом?
«Что не имеет значения?» — не поняла Кассия. Она отмахнулась от вопроса Бланш и кивнула. — Право, мне бы этого хотелось. У нас все готово для приема герцога.
Однако она колебалась, и Бланш, решив подбодрить маленькую неудачницу, сказала:
— Ручаюсь, что Грэлэм не будет против. Может быть, вам посчастливится, и на этот раз вы не вернетесь. Кассия бросила на нее усталый взгляд:
— Вы ведь никогда не скажете ему правды?
— Правды? — Тонкая, красиво выщипанная бровь Бланш вопросительно изогнулась.
— Как его настоящее имя, Бланш? Думаю, его зовут не Эдмунд.
— Вы меня удивляете, — ответила Бланш, — он не дворянин, но по крайней мере все-таки отпустил вас. Конечно, не потому, что подпал под власть ваших женских чар.
— Нет, — решительно согласилась с ней Кассия, — но он был нежен и добр со мной. Как же все-таки его зовут, Бланш?
— Я испытываю искушение сказать вам, раз теперь это уже не имеет значения. Грэлэму это теперь не важно. Может быть, он даже попросит его снова увезти вас.
— Я отправляюсь на верховую прогулку, Бланш. Кассия повернулась и стремительно вышла из зала. Она кивнула мужчинам, которых увидела во внутреннем дворе, и тотчас же заметила лужу грязи, оставшуюся со вчерашнего кратковременного ливня. Окликнув одного из работников, Кассия велела убрать ее. Потом она подняла голову и подставила лицо яркому утреннему солнцу. «Даже теперь, — думала Кассия, хотя ощущение несчастья пронизывало и обжигало ее, — мой отец смотрит вперед и на небо, как и я». Солнце согревало ее лицо. Она размышляла о странных словах Бланш и о Грэлэме и верила, что та сказала правду. Если она сейчас уедет и не вернется, его это не опечалит.
Но, к ее величайшему изумлению, конюх по имени Осберт, ворчливый старик с седыми волосами и крючковатым носом, покачал головой в ответ на ее просьбу о лошади.
— Простите, миледи, милорд не разрешил вам выезжать одной без него и запретил давать вам лошадь.
— Когда муж отдал вам такое распоряжение, Осберт?
— Вчера он еще раз повторил его, миледи. Да еще добавил, что свернет мне шею, если я ослушаюсь его при виде… вашего хорошенького личика.
Хорошенького личика! Ей захотелось расхохотаться.
— А где сейчас лорд Грэлэм?
— Здесь, миледи.
Кассия обернулась. Ее муж стоял прислонившись к двери конюшни, со скрещенными на могучей груди руками. Она облизала внезапно пересохшие губы и опустила глаза, уставившись на сено, разбросанное у ее ног.
— Хотите покататься верхом?
Ей больше хотелось спросить, где он провел две последние ночи. Но, подняв на мужа глаза, Кассия заметила, что он хмурится, а в его мрачном взгляде она прочитала недоверчивость.
— Да, — ответила Кассия. — Если не возражаете, милорд, — добавила она, ненавидя себя за то, что в голосе ее прозвучали просительные нотки.
Грэлэм выпрямился и кивнул Осберту.
— Приготовь ее кобылу. Вы поедете со мной, миледи жена.
Рыцарь медленно направился к ней, и Кассия заставила себя не двигаться и стоять спокойно.
— С нами поедет сэр Гай, — добавил он. — Это, конечно, будет вам приятно.
Гай! Кассия заморгала, размышляя о том, что сама себе напоминает кость, из-за которой перегрызлись двое псов.
— Да, — неожиданно для себя выкрикнула она с вызовом, вздернув подбородок, — мне это будет приятно!