Песня полной луны
Шрифт:
Фонари моргнули, но не погасли. Тусклый свет продолжал освещать тупик и четыре фигуры молодых людей, склонившихся над телом девушки, неподвижно лежащей на земле.
Мун не слышала, о чем они говорили, только видела, как шевелились их губы. Она видела, как Оуэн в ужасе о чем-то просил своих друзей; как они долго о чем-то спорили, а их лица были гротескными масками ужаса, паники и протрезвения.
Если бы они назвали её имя…
Если бы!.. Только
Потом двое из них — видимо, Дилан и Гаррет Уилсон — подхватили безжизненное тело и потащили к машине.
Вся сцена была для Мун как немое кино в блеклых цветах. Она видела, как отъехала машина, оставляя переулок молчаливым свидетелем их преступления, и сердце у неё тоскливо сжалось. Девушка-чинди, быть может, убила троих парней и собиралась убить четвертого, но в ночь своей смерти она не была монстром. Она даже не смогла обратиться, чтобы спасти себя.
Энергетика духа чувствовалась очень слабо, но злость и гнев уже скапливались в этом небольшом тупичке, чтобы со временем превратиться в злобного духа.
Её имя оставалось неизвестным.
Великие духи!..
Мун стукнула кулаком по стене. Она понятия не имела, хватит ли ей сил переместиться в эту ночь ещё дальше, чтобы увидеть, куда парни привезли тело девушки. Но она должна… должна…
Что-то цветное ярким пятном резануло по глазам. Невольно моргнув, Мун опустилась на корточки и пригляделась.
В самом углу тупика лежал цветной плетёный браслет. И вряд ли он принадлежал Оуэну или кому-то из его друзей.
Холли вышвырнуло из тела Найла во тьму.
Сначала она не поняла, что произошло. Ей удалось продержаться даже дольше, чем она полагала. Она заманила Кэрри в старую сторожку, о которой знал Найл, любящий бродить по территории в поисках укромных мест. Она сильно оглушила девчонку и связала — духи с ней, в её планы не входило убивать кого-то, кроме Оуэна Грина и, возможно, его дружка, хотя очень хотелось.
И она была уверена, что её предупреждение только заставит их явиться вдвоём.
Пускай приходят.
Но теперь она плыла в темноте, и ей хватило нескольких секунд, чтобы понять — она возвратилась в день своей смерти. Оказалась в своем же мертвом теле.
Она потратила слишком много сил, сдерживая Найла внутри него самого, и действуя в его теле, а восполнить силы чужим страхом и смертью не успела.
Пластиковый мешок лип к её коже. Тишина оглушала, и Холли опускалась всё ниже и ниже, а вода захлёстывала её легкие. Вода несла гибель.
И тогда она закричала от охватившего её ужаса. Из плотно сомкнутого рта не вырывалось ни звука, но она кричала и кричала.
— Найл! Найл! Найл! — и потом, хрипя: — Джэки! Джэки…
Если Найл её не слышал, то подруга могла.
Она ведь отдала что-то духам, ведь правда?..
Она должна была услышать.
Впервые с момента, когда Холли вышла из берегов ютского озера духом мести и гнева, ей было страшно.
Холли не хотела умирать второй раз.
Мун сжимала в ладони чужой цветной браслет, сплетённый с явной любовью. Её омывало чужим страхом, как волнами во время прилива, но она, прислонившись к стене, старалась удержаться на ногах. Она понимала: времени осталось в обрез. Девушка-чинди слабеет.
Кто угодно ослабнет, вернувшись в день своей смерти.
Она молилась, чтобы Оуэн и Уилл справились, пока Найла разрывает между болью сестры и жаждой мести. Плоский корпус зажигалки жёг ей карман.
Дене считали, что чинди можно отправить в небытие, уничтожив его вещи или что-то, принадлежавшее им в момент смерти. До последнего мгновения Мун вовсе не была уверена, что этот браслет был на девушке в момент её гибели, но беснующаяся энергия и чужой страх, который она ощутила, убедили её: всё правильно.
Только вот чужой гнев был силён. Он лип к коже, он душил, забираясь в горло и легкие, он сковывал, не давая ни двинуться, ни даже поднять руку. Мун пыталась вытащить зажигалку, — она знала, что в транс можно прихватить с собой что-то из вещей, если держать их в момент медитации ближе к телу, — но тяжесть наваливалась, как камни на плечи.
Время утекало, как песок сквозь пальцы.
Джэки услышала голос подруги, пока спала.
Прежде Холли являлась к ней лишь пару раз, и то — во сне. Только Найл мог видеть её, говорить с ней наяву, и теперь для Джэки голос Холли звучал будто из-под толщи воды. Она едва могла разобрать своё имя, но чувствовала: что-то не так.
Перед тем, как выпить сонного чаю по рецепту шамана племени и лечь спать, она не могла найти себе места, и некому было её успокоить. Племя сторонилось её всегда, а с тех пор, как она решила стать женой ие наалдоши, которого дене боялись, она стала почти парией.