Песня последнего скальда
Шрифт:
Я сидел за веслом с человеком по имени Орвар. Кажется, он один из фризов был со мной дружелюбен.
Орвар был не старше моих лет, высок , статен, и в руках его таилась сила десяти человек – я видел, как вздувались под загорелой кожей его железные мускулы, когда он сменял меня у гребного люка. На шее он носил ожерелье из зубов акулы, а на поясе -длинный нож. Фризы его уважали и даже побаивались. Я видел. А что за человек был этот Орвар, тогда я еще не знал.
Вот так и шли мы день за днем по бескрайнему морю, а ветер и судьба гнали наши корабли все дальше на восток.
На двенадцатый
После мы миновали Саарему и вскоре море осталось далеко позади и. Тригвальд повернул свои корабли к финским берегам, в устье реки, соединявшей соленую воду с большим и глубоким
озером, северный берег которого назывался Кириаланд а южный – Гардар. Хозяйничали там разные люди – и пришлые заморские гости, и местные племена. А торговля в тех краях была богатая – знал ведь Тригвальд – купец, где повыгоднее продать свой товар!
***
Другие грезы и мечты
Волнуют сердце славянина:
Пред ним славянская дружина,
Он узнает ее щиты…
А.С. Пушкин.
Озеро возникло перед нами неожиданно, полыхнув сквозь мохнатые лапы елей словно огромное серебряное зеркало. Дико и пустынно было вокруг, только чайки с криком носились над водой, задевая крылом волну, да в камышах среди черных коряг раздавалось кряканье уток.
Над озером разгорался рассвет, и первые лучи солнца, разгоняя ползучий туман, зажигали червонным золотом гладкое, еще не проснувшееся зеркало вод, когда наши ладьи черными воронами вынырнули из сырой полумглы в яркое сияние летнего утра.
За бортом плескалась волна. Нагибался вперед, налегая на весло, и все остальные делали то же самое. А потом гребцы откидывались назад – и весла взлетали кверху, разбрасывая изумрудные осколки волны. И так без конца.
Фризам помогала грести древняя, как море и небо песня. И Тригвальд тоже пел, орудуя веслом наравне со всеми:
Мы шли сквозь бурю
на дальний запад,
ревели ветры
и рвали парус,
взрывая волны,
скрипели весла.
Мы ищем битвы,
мы ищем крови,
и смерть в сражении
для нас награда.
Кричали чайки
над бездной моря,
ревели волны
подобно турам.
В обитель мертвых
спешат герои,
и гибель в битве
для них награда.
Я слышал эту песню прежде – так поют датские воины, когда их морские кони весело спешат к месту боя.
Враги бежали
от острой стали
мечей и копий,
секир тяжелых.
Что есть на свете -
возьмем мы силой!
Не станем в поле
пшеницу сеять!
Добудем счастье
мечем в походе,
и нашу доблесть
прославят скальды.
Корабль шел навстречу восходящему солнцу, и оттого казалось, что наши весла опускаются не в воду, а в расплавленный драгоценный металл.
Лес местами вплотную подступал к берегу, и внизу, у корней деревьев все еще синели редкие клочья тумана. Солнце медленно взбиралось на небо, разбрасывая золото по вершинам сосен. Чайки тонули в небесной синеве, и только их пронзительные крики неслись с высоты и разбивались о безбрежную гладь озера, сливаясь с плеском волн и походной песней торговцев.
Мы ищем крови,
мы ищем битвы,
придем с мечем
на чужие земли,
сожжем в огне
города и замки,
себе возьмем мы
рабов и злато.
Наградой будут
за доблесть нашу
прекрасных пленниц
любовь и ласки.
Для нас сраженье -
веселый праздник,
нам блеск железа
всего дороже,
нам кровь убитых -
хмельной напиток!
Зовут нас в битву
рога и трубы,
а вдалеке
уж синеет берег…
В песне было еще много слов о несущих смерть стрелах, о пролитой крови, о летящих к чужим берегам кораблях-драконах и о сиянии глаз светлоликих и златокудрых северных красавиц, которые ждут возвращения викингов из далеких морских походов…
Там, на севере, среди молчаливых скал Уппланда меня не ждет никто. А если и ждет, то не дождется. Никто больше не вскрикнет громко и радостно: " Викинги! Вернулись викинги!", и волны прибоя не подхватят и не понесут этот крик. И никогда больше девушка в снежно-белом платье, в спешке позабыв заплести свои тяжелые золотые косы, не выбежит на берег, чтобы, стыдливо опустив глаза, поднести мне полную чашу хмельного напитка…
И я, погрузившись в тяжелые думы о прошлом, сильнее налег на весло, уже не слушая слов песни.
Где мы прошли,
только дым пожарищ
и реки крови,
в бою пролитой.
Рыдают вдовы
в чужих селеньях
и груды мертвых
в полях чернеют…
И в этот самый миг песня оборвалась, потому что на зеркальной глади озера внезапно возник кроваво-красный дракон. И почудилось мне в тот миг, что выплыл он прямо из глубины студеных вод, оттого что против солнца никто не разглядел, откуда он появился!
Это был настоящий дракон – узкий, длинный и зловещий. И змеиная голова страшно скалилась на форштевне. Только парус был не полосатый, а белый, словно первый снег в горах.
Тригвальд отпустил весло и высоко поднял руку. И наши корабли остановились, хотя до того не видывал я случая, чтобы два снека уступали дорогу одному! Не знаю, правильно ли сделал наш предводитель, да только я промолчал. Говорят, мудрость приходит с годами, а Тригвальд был почти вдвое старше меня.
Красный дракон тоже замедлил свой стремительный бег и с его палубы громко и сердито прокричала боевая труба. Торговцы настороженно ждали, что будет дальше, и многие держали руки на топорах.