Песня последнего скальда
Шрифт:
Между тем неведомый корабль приблизился к нам на расстояние голоса, так, что можно было сосчитать сверкающие острия копий над неподвижной стеной щитов. И я сказал вису:
Достиг дракон Улей ясеня
поля игры валькирий.
Пусть всемогущий Гримнир
победу дарует храбрым!
Рыбы бурана лезвий
в вихре Гёндуль прославят
и приведут в Вальхаллу
стражей костра морского!
А потом я присмотрелся повнимательней и прямо задохнулся, едва не выпустив из рук весло. Ведь не простой
Сердце ухнуло у меня в груди и застучало кузнечным молотом. Что-то – будто застоявшаяся мутная вода – всколыхнулось во мне и затопило меня изнутри, словно волна прибоя.
Видно, я сильно переменился в лице, потому что Орвар долго и пристально посмотрел и сказал тихо, вполголоса:
– Уж не испугался ли ты битвы, Эрлинг-скальд?!
Я усмехнулся, но ничего не ответил, потому что громкий голос с красного корабля прокричал на языке свеев:
– Кто вы, викинги, и куда идут ваши ладьи?!
Это говорил воин в сверкающем шлеме и пурпурном плаще – видно предводитель, а его воины неподвижно стояли вдоль бортов , высоко подняв щиты, и железо в их руках отражало яркий свет солнца.
Наш вождь не стал медлить с ответом.
– Имя моё Тригвальд, а это моя дружина. Мы торговцы из Фризланда, и наши ладьи идут с миром!
– Мне неведомы твои истинные намерения и я не знаю, что делаешь ты среди вод нашего озера. Кто подтвердит, что ты не друг моих врагов?
– Мне все равно, чья это вода,– сказал Тригвальд, хмуря брови, – хоть и не слышал я до сих пор, что текучие волны можно поделить так же, как землю или звериные шкуры. И не стану я с тобой говорить прежде, чем ты назовешь свое имя.
Молодой воин гордо выпрямился и опустил руку на рукоятку меча. Теперь-то я разглядел, что был он много моложе меня, хоть и водил за собой дружину и целый корабль.
– Имя мое Вадим, – проговорил он высокомерно, – и берега Нева -моря содрогаются, заслышав его!
Нево-море – так звали это озеро местные племена. Оно ведь и впрямь было велико, словно море!
Да только Тригвальду до того дела не было.
– Не слыхал я твоего имени до сей поры, – молвил наш вождь, – и не знаю, так ли уж велика его слава.
– Напрасно ты затеваешь со мной ссору, викинг, – проговорил молодой славянин -потому что сила не на твоей стороне!
– А разве на твоей? – Усмехнулся Тригвальд, и многие тогда подумали, что без битвы нам не разойтись.
– Не спорь со мною, гость! – в голосе Вадима зазвучала угроза, – И лучше бы тебе и твоим людям сложить оружие и следовать за мной в славный город Ладогу. Потому что со мной на корабле полсотни отважных воинов и столько же ждут меня в лагере вон за тем леском!
Все поглядели туда, куда указывал рукою молодой славянин и увидали над соснами вьющийся к небу тонкий дымок от костра.
Долго ли еще говорили между собой наш вождь и предводитель славян, я рассказывать не стану. Под конец же Тригвальд сказал:
– Мы пойдем за тобой лишь потому, что не к чему нам лить попусту кровь. Я дорожу своими людьми и своим товаром, а с тобой мы договоримся.
После того Тригвальд, Колгрим и еще некоторые фризы без оружия перешли на Вадимов дракон. Я был в их числе, и одним из первых стал свидетелем хитрого обмана.
За приставленными к бортам щитами никого не было. На всем корабле Вадима набралось едва ли полтора десятка воинов, а сам корабль был немало потрепан то ли в битве то ли в большой буре, ещё четверо славян дожидались нас на берегу у костра, в том месте, где над соснами курился дымок.
Вот так случилось, что ничтожный отряд хитростью взял в плен и привел в свою землю два корабля с немалым числом людей.
***
Славен ты, город Ладога! Сто тысяч дорог ведут к тебе со всех концов мира и по тем дорогам идут-спешат к тебе заморские гости из разных земель, торопятся на твой великий торг! Слышал я про то много раньше. И про то еще слышал, что нет торга богаче во всех землях, что вокруг лежат.
Кого только не увидал я в славной Ладоге! И карелы, и литвины, и финны разные, и гости из дальних стран, и славян от многих племен – не перечесть. Говорили даже, что торгуют здесь купцы из самого Миклагарда – Царя городов, что стоит в самом центре мира.
Торговали кто чем. Славяне – те больше мехом, медом да зерном, гости с востока – тонкими тканями да добрым железом, меняли свой товар на славянских рабов. Северные же гости – вроде нас – что пришли из страны льда и камня, где нет ничего, покупали здесь всякое добро, чтоб везти к себе за студеное море.
Вот каков он был, город Ладога, которым зовут на севере Альдейгюборгом. Нет ему равных – ни здесь, ни во всем Поморье!
Пока мы плыли, пока подводили к пристани тяжелые снеки, я успел хорошо разглядеть и город, и крепость, и все вокруг.
Ладога широко растянулась по берегу, сбегая к воде толпами многоликих домов, которые полукругом охватывали торг и большую бревенчатую пристань. Разные были эти дома – богатые купеческие, победнее – иных горожан. А кроме них еще – усадьбы, окруженные частоколом, похожие на маленькие городки.
А выше всех, на высоком обрыве, там, где в озеро вливалась река, стояла крепость, подобна большому черному утесу.
Над пристанью и над торгом стоял неумолчный людской гам. Скрип телег мешался с мычаньем коров и ржанием лошадей, и со всех сторон раздавались крики купцов, выхваливающих свой товар или бранящихся друг с другом. Все говорили разом, все на разных языках, и все понимали друг друга. Такого не видел я даже на большом торгу в Скирингссале, где мы с Тормундом прежде продавали взятых в бою рабов.
Тригвальд вместе с Вадимом отправился в крепость, нас же на берег не пустили и оставили под охраной на кораблях. Оружие у нас отобрали и перенесли на Вадимов дракон, а из крепости пришел большой отряд лучников, так что едва ли мы могли что-либо сделать для своего спасения.
А поздно вечером к нам воротился Тригвальд с известим, что правители славян – Станимир и Гостомысл – велели вернуть нам оружие и позволили торговать. Правда, до рассвета мы должны были оставаться на кораблях под приглядом вадимовых лучников – мало ли что.