Песня синей птицы
Шрифт:
Маркиз вскочил.
— Я задушу эту гадину! — почти прорычал он.
— Я часто думала, что лучше… умереть, чем выйти за него замуж… Но… если бы я сделала это, он все равно отомстил бы Клайду… Вот почему я все рассказала вам… И ничего нельзя сделать… Ничего!
— Нет, можно — оправдать Клайда и спасти вас, — негромко сказал маркиз.
Сильвина подняла к нему осветившееся недоверчивой радостью лицо.
— Вы… вы хотите сказать, что верите… в невиновность Клайда? — спросила она. — О,
— Я уверен, что он ни в чем не виновен, — подтвердил маркиз. — Ах, бедная моя, несчастная, любимая девочка, почему вы не доверились мне раньше? Вы избавили бы нас обоих от стольких страданий! Я мучился всю неделю, думая, что навсегда потерял вас, почти поверив в то, что вы меня ненавидите.
— Мне не следовало бы говорить это, — запинаясь, сказала Сильвина, — но я так… испугалась, когда узнала, что вы и есть… маркиз Алтон.
— И вы по-прежнему боитесь меня? — спросил тот своим звучным голосом.
Она посмотрела на него, и глаза ее сияли ярче пламени свечей.
— Теперь — нет, — ответила она. — Вы верите мне, сэр Юстин. Остальное неважно.
Маркиз не отводил взгляда от ее счастливого личика.
— Но мы еще не справились со всеми трудностями, — трезво напомнил он. — Сейчас, когда все лихорадочно ищут шпионов, достаточно малейшего намека, от кого бы он ни исходил, на то, что Клайд ненадежен, и карьера его будет закончена, а его имя — на всю жизнь запятнано.
— Да, я это понимаю, — согласилась с ним Сильвина. — Но вы найдете способ помочь ему, сэр Юстин… правда?
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти Клайда.
— И мне… не придется ., выходить замуж за мистера Каддингтона? — спросила девушка дрожащим голосом.
— Я клянусь вам, что этого никогда не случится, — ответил маркиз и увидел, какое облегчение появилось на ее лице и как разжались ее судорожно сжатые пальцы, и ему почудилось, будто Сильвина протягивает к нему зовущие руки.
Их взгляды встретились, и Алтон глубоко вздохнул. Она была так прелестна! Лицо ее сияло, глаза блестели, полуоткрытые губы словно ждали его поцелуя. Ему надо было сделать всего один шаг, чтобы прижать к сердцу эту хрупкую, чудесную, трепещущую девушку; маркиз чувствовал, что и она хочет этого, стремится, как и он, снова испытать то неизъяснимое блаженство, которое охватило их, когда он целовал ее…
Маркизу понадобилось сделать над собой сверхчеловеческое усилие, чтобы заставить себя сдержать свой порыв.
— Вам надо идти, любимая, — резко сказал он. — Вы понимаете, что никто не должен узнать, что вы были здесь, в моей комнате.
Сияющее личико Сильвины омрачилось, она задрожала.
— Но вдруг… вдруг он… ждет меня?
— Это я сейчас выясню, — ответил маркиз. Он подошел к двери в коридор, тихо отворил ее и, увидев, что все свечи снаружи потушены, взял один из подсвечников с каминной полки и вышел из комнаты, где Сильвина, с тихим вздохом облегчения, снова откинулась на мягкие подушки.
Ей казалось, что с плеч ее сняли невыносимо тяжелый груз, который так долго давил на ее хрупкие плечи. Девушка понимала, что ничего еще не решилось, что Клайд по-прежнему в опасности, но сознание того, что маркиз узнал правду и поверил ей, одарило ее безмерной радостью.
Сильвина почувствовала, что больше не боится его, — может быть, потому что в своем длинном синем парчовом халате с отложным воротником и большими бархатными манжетами он выглядел гораздо моложе и так по-домашнему: белая оборка ночной рубашки выбилась из-под воротника, а его герб был вышит… на ночных туфлях.
— Я люблю его, — прошептала она, понимая, что гнетущий кошмар, во время которого она уверяла себя, что Алтон для нее — ничто, остался позади.
Он был прав, это судьба. Им не уйти друг от друга.
Маркиз вернулся в комнату с ее халатиком и положил его на кушетку.
— Там никого нет, — сказал он. — Я зажег свечи, — и теперь, моя дорогая, вам надо вернуться в вашу спальню. Заприте дверь, и я клянусь вам, что сегодня ночью к вам никто не приблизится: я буду рядом, в этой комнате, и буду держать дверь открытой.
— Тогда мне не будет страшно, — ответила Сильвина.
Она потянулась было за халатиком, потом, покраснев, взглянула на маркиза.
— Я отвернусь, — сказал тот с улыбкой. Подойдя к камину, он смотрел на источающие тепло уголья.
— Я готова! — услышал он за спиной нежный голос.
Халатик Сильвины, который сшила Бесси из белой шерстяной ткани, плавными линиями ниспадал с ее плеч. Простой круглый воротничок был украшен белыми кружевными оборками. Золотистые волосы девушки распушились, на длинных темных ресницах еще оставались слезы. Больше всего она напоминала сейчас ангелочка, случайно упавшего с неба.
— Вы уверены, что там… никого нет? — обеспокоенно спросила она.
— Клянусь вам, что комната пуста, — ответил маркиз. — И повторяю: я сумею вас защитить.
— Я верю вам… сэр Юстнн, — запинаясь, отозвалась она, — и теперь все будет… совсем, совсем по-другому.
Она на мгновение потупилась, потом неуверенно добавила:
— Мне стыдно, что я устраиваю такой шум из-за того, что вы можете счесть… тривиальным эпизодом, — ведь вы решаете вопросы жизни и смерти, ожидая вторжения ста двадцати тысяч французов, которые, возможно, как раз в эту минуту высаживаются на южном побережье…