Песня ветра

Шервуд Валери

Молодые обнялись, и Каролина осыпала их лепестками желтых роз из сада в Орте. Лепестки, опустившись на волосы Ребы, сверкали, как светлячки, в косых лучах солнца. Такой навсегда и запомнит ее Каролина: раскрасневшейся и счастливой, рука об руку с Робином Тиреллом. Боже, как сияли смородиново-темные глаза Ребы!

Пришел и черед Каролины.

Она стояла на палубе в колышущихся алых шелках. Солнце опустилось за горизонт, и уже смеркалось. Но огромные рубины на шее Каролины, казалось, заменили блеск солнца. Она поклялась всегда носить его. Пассажиры «Верной Мэри» любовались этим огненным чудом. Они уже знали, что пираты, надеявшиеся добиться помилования,

очень благодарны Русалке. Ведь это она вовремя уговорила маркиза покинуть корабль, а позднее не позволила убить его, что навсегда закрыло бы им путь в Англию. Все они и решили поэтому преподнести ожерелье Русалке как свадебный дар. Они могли позволить себе это, поскольку у них оставалось еще пятьдесят тысяч дублонов.

– И она согласится принять это ожерелье? – с завистью спросила миссис Хедж.

Муж кивнул:

– Говорят – да.

– Она какое-то необузданное существо. Хотела бы я знать, что она сделала, чтобы заработать такое ожерелье.

– Ш-ш, – строго сказал Джон Хедж. – Вон идут невесты. Ожерелье на шее у первой, темно-рыжей. Но достанется оно блондинке.

Оно и в самом деле досталось Каролине. Взглянув на нее, Рэй заметил:

– Какая жалость, что ты не можешь показаться в нем при дворе. Тебе позавидовала бы сама королева.

Каролина подумала, что королева скорее позавидовала бы тому, что рядом с ней такой высокий и сильный мужчина, твердым голосом и без колебаний повторяющий за капитаном свадебный обет. Каролина украдкой взглянула на него, когда он сказал: «…Все мои богатства земные отныне в се полном распоряжении», – и подумала, представляет ли себе капитан Доулиш, совершающий этот обряд, какое количество награбленного добра хранит жених в банках Амстердама и у лондонских ювелиров? Эта мысль позабавила ее.

Что до нее, то она без малейших сожалений рассталась бы с сокровищами, лишь бы с ней был тот, кого она любит. Каролина хорошо это знала. Реба, возможно, с завистью взирает на рубиновое ожерелье, сверкающее сейчас на шее у нее, Каролины, но она, не раздумывая, швырнула бы ожерелье в море, если бы это продлило ее жизнь с Рэем.

Стоя в последний раз на палубе «Верной Мэри», Каролина повторяла слова свадебного обета. Свет судовых фонарей смешивался со светом звезд. Неподалеку на берегу, за судовыми поручнями, пенные волны лизали черный песок. Низкие белые дома, розы и гортензии Орты создавали романтическую атмосферу. Вокруг молодых теперь не было крикливых пиратов. Столпившись у поручней «Морского скитальца», они ждали, когда вернется капитан, чтобы выпить за его здоровье. К тому же все они видели свадьбу на Тортуге и, не питая особого почтения к закону, считали вторую свадьбу излишней.

Реба обняла Каролину. Робин деликатно воздержался от этого. Все столпились вокруг новобрачных, наперебой желая им счастья. Каролина, улыбаясь Рэю, с улыбкой думала, что безбрежные просторы океана – странное место для совершения брачного обряда.

Реба и Робин остались на «Верной Мэри», уже готовой к отплытию, а ее пассажиры махали руками Рэю и Каролине, отправляющимся на борт «Морского скитальца».

Последнее, что осталось в памяти Каролины, были огромные подводные горы Файял и Пику, вздымавшиеся над сверкающими волнами океана. Ветер надул паруса «Морского скитальца», и корабль полетел, словно ласточка, по Файялскому проливу, направляясь к безграничным просторам Саргассова моря.

Позади остались большие города, люди с учтивыми манерами, тихая и безмятежная английская усадебная жизнь. Позади остался мир, предназначенный для них. Каролине и ее мужу, стоявшим

под звездами, казалось, что они навсегда потеряли этот мир; на изящной «Морской русалке», походившей на тень «Морского волка» (в открытом океане «Морского скитальца» ожидала полная перекраска), они плыли навстречу своему будущему. А кто мог бы предсказать, какое будущее уготовано им в сверкающих водах Карибского моря?

Там, на Карибских островах, каждый, как бы несправедливо ни обошлась с ним судьба, может добиться королевского помилования. Там, на Карибах, выложив изрядную сумму денег, Рэй надеялся получить это помилование. А если и нет, то просто достойно жить на этих сказочно прекрасных островах, где все, что окружало его, принадлежало ему. Он мог растить детей, улыбаться, заглядывая в глаза жены, и чувствовать, что жизнь по-настоящему хороша и всегда такой останется.

Такой будет и жизнь Каролины, обещал себе Рэй. До сих пор, если она и сбивалась с пути, то лишь по его вине. Что ж, отныне он оградит ее от невзгод, всегда будет рядом с ней – защищать и любить ее. Крепче обняв жену, он зарылся лицом в ее волосы, от которых пахло лимоном, и почувствовал, как трепещет Каролина.

Она прижалась к нему теснее. В каждом ее вздохе ощущался жар любви, их тела словно безмолвно разговаривали друг с другом. Она подняла голову, и ее сверкающие серебристые глаза с любовью остановились на его суровом загорелом лице. Взгляд Рэя выражал бесконечную нежность. Не нарушая молчания, она мысленно обещала ему все: свое тело, душу, обещала всецело принадлежать ему, пока последняя волна не обрушится на последний берег.

В этот момент они забыли обо всем на свете. Влюбленные, до сих пор не пользовавшиеся благосклонностью звезд, забыли о тихо поскрипывающем корабле и о тех злополучных ветрах, что забросили их сюда.

Забыв обо всем, они рука об руку направились к капитанской каюте, где их ждала – уже не первая – брачная ночь. Шуршали накрахмаленные простыни. Звучали пылкие поцелуи, жарким пламенем прорывалась страсть. И оба они чувствовали, что их души наконец-то вернулись домой.

А над головами у них, в вантах, громко распевал ветер, спускавшийся с высот Пику. Этот ветер помог им пересечь сверкающие воды Атлантики. А там, впереди, их ждали аквамариновые воды того мира, который Рэй и Каролина привыкли считать своим собственным. Это была не только песня ветра, но и песня любви, сопровождавшаяся неизъяснимо сладкой музыкой.

Под лунным и под звездным светом Все рифы и все мели Они прошли и – слава Богу — Пришли к желанной цели.

ЭПИЛОГ

Уже былого не вернуть.

Любовь им указует путь.

Самой судьбой они занесены сюда.

Но голос страсти не утих,

И прежняя отвага в них.

Любовь сияет им всегда.

В прохладный осенний день тетя Пэт получила посылку. Доставил ее днем немногословный морской капитан, сказавший, что таково поручение капитана Доулиша. Этот капитан спешил вернуться в «Роли», где одна хорошенькая служанка (намеренно, как он надеялся) дважды коснулась его своими большими грудями, поэтому, постучав молотком в дверь двухэтажного кирпичного дома с фасадом, напоминавшим шахматную доску, капитан вручил посылку, сказав только, что он Уэнтуорт, капитан «Филадельфии». Посылку приняла у него горничная в белом переднике.