Песочные часы
Шрифт:
— Не похоже, чтобы мы попали именно на этот момент, — сказал Марк, глядя на груду мусора в душевой кабинке, краны которой были завернуты наверх явно какой-то посторонней силой. — А насколько сильный этот полтергейст? Сколько он может поднять?
— Они разные бывают, — уточнил Сенатор.
— Разные? Он что, тут не один?
— Я же сказал, полтергейст это вполне материальное существо, — объяснил Сенатор. — Просто у них два естественных состояния. Одно — это физическая плоть. Второе — сгусток энергии, летающий как ему захочется и двигающий
— А как выглядит эта самая физическая плоть? — спросил Орех.
— Не очень привлекательно.
Сверху раздались чьи-то шаги. Сталкеры переглянулись.
— Кто там ходит? — спросил Марк, положив руку на ствол винтовки.
— Он и ходит, — сказал Сенатор с легкой улыбкой.
Шаги стали сильнее. Куски штукатурки летели с потолка, оседая на полу мелкой пылью.
— А его можно увидеть? — спросил Орех.
— Да. В любом состоянии полтергейст виден. Но он обычно не показывается.
— Сенатор, нам есть чему волноваться? — спросил Марк.
— Полтергейст очень редко нападает на человека, если тот его не трогает, — ответил Сенатор, стряхивая известь со своего плаща.
— Но все же бывает? — спросил Патрон.
— Да. Но этот топот наверху — явно не нападение.
— Он знает о нашем присутствии? — спросил Марк.
— Конечно. С того момента, как Технарь стал работать с замком. Если полтергейст и нападает, то сразу. Иначе просто играется.
— Ладно, пойдем отсюда, — сказал Орех. — Если он будет шуметь, я тоже.
И молодой сталкер передернул затвор «калаша», что было совершенно не нужно, так как это стоило это ему вылетевшего патрона, который пришлось поднимать.
Наскоро обойдя второй уровень, сталкеры не нашли никаких документов или иных носителей информации, равно как и научного оборудования. Марк вытащил обойму из ГП-37, придирчиво осмотрел под взглядом Патрона и стащил с себя рюкзак.
— Не в порядке? — спросил Патрон.
— Да так, — неопределенно ответил Марк, кидая обойму в рюкзак и копаясь в поисках новой. Стоило Патрону отвернуться, как Марк вытащил ту самую обойму и вставил ее на место. Затем его рука опустилась в карман комбинезона, положив туда Черный Кристалл.
— Заменю на всякий случай, — сказал Марк, ободряюще взглянув на Патрона.
Здоровяк отреагировал необычно.
— Марк, я хочу тебе кое-что сказать, — начал он. — И тебе тоже, Орех.
— Что такое? — спросил Орех, подходя к нему.
Патрон заколебался. Было заметно, что человеку его телосложения очень сложно признаться в какой-либо слабости.
— Тогда, в тоннеле, — произнес он.
— Ни слова больше, Патрон, — сказал возникший рядом Сенатор. — Нам всем было страшно.
— Это в последний раз, — сказал Патрон и вздохнул. — Тоннель или не тоннель — ничего не считается. Я помню, как ты просил меня остаться, — сказал он, обращаясь к Ореху. — И обещаю, что я сделаю то, о чем ты просил. Я буду вас защищать.
Лицо Марка просветлело.
— Мы знаем, Патрон, — сказал он.
— Я подписался идти с вами, и я должен идти с вами. Я должен был сказать это раньше, — произнес Патрон. — А не тогда, когда кроме нас никого не осталось.
— Никого? — спросил Марк.
— Я думаю, что Технарь и Борланд мертвы.
— Мы не знаем, Патрон, — сказал Марк поспешно, хотя сам он считал так же, но не мог себе в этом признаться. — Давай разберемся с этой лабораторией и будем рвать когти.
Последние слова он произнес с особой ободряющей интонацией, и глаза Патрона удовлетворенно заблестели. Четверо сталкеров, тем не менее, синхронно опустили глаза, вспоминая товарищей.
— Пошли, — сказал Марк. — Помните, любые документы или оборудование.
Несмотря на то, что команда уменьшилась на треть, Марк не собирался бросать задание. И все же его постоянно бросало из одной крайности в другую, сбивая с толку и мешая мыслить нормально. Стоило ему сосредоточиться на памяти о товарищах, которые, скорее всего, отдали жизнь за остальных, как из глубин подсознания всплывала жесткая, навязанная самому себе психологическая установка: все для победы. Когда Марк ловил драгоценные секунды концентрации на задании, то в нем просыпалась совесть, чтобы совсем некстати вызвать образы Борланда и Технаря. Все это давило на Марка невыносимым грузом, но он старался внешне держаться спокойно.
Обойдя весь этаж, сталкеры в итоге пришли к новой закрытой двери, точно такой же, какая закрывала вход в лабораторию. Замок был проще — цифровое табло и четырехзначный индикатор.
— Будем подбирать? — спросил Орех.
Марк попробовал набрать значение. Замок работал, но не открылся.
— Слишком много вариантов, — сказал он.
— Что ты набирал?
— Один-девять-восемь-шесть. Но было бы совсем наивно полагать, что эта комбинация верна.
— Что теперь, — спросил Патрон.
Замок проиграл незатейливую мелодию и индикатор зажегся синим. Марк быстро взглянул на дверь.
— Ты открыл? — спросил Орех.
— Нет, — ответил Марк. — Должно быть, замок перенастраивается после каждой неудачной попытки. Или…
Дверь открылась. Сталкеры машинально схватились за оружие и лишились дара речи.
За дверью находился еще один лестничный пролет, уходящий влево и вниз. Над ним в воздухе висел расплывчатый фиолетовый шар. Вокруг него быстро вращались под разными углами темные энергетические сферы. Сам шар потрескивал и покачивался.
Сталкеры отступили на шаг, не отводя взгляда от шара. Внезапно по всей лаборатории раздался грохот — все лежащие предметы начали вибрировать. Оружие сталкеров резко выскочило у них из рук и полетело вперед. Орех чуть не упал, когда ремень от «калаша» дернул его вперед. Марк быстрым движением высвободил голову от ремня собственной винтовки. «Чейзер» Патрона несколько раз крутанулся, и три висящих в воздухе ствола нацелились на сталкеров.
— Не шевелиться, — произнес стоявший неподвижно Сенатор. — Не злите его.