Песок, оазис, два верблюда

Шульгина Анна

– Вот с*ка...
– Агеев немного изменился в лице, поняв, что она его пыталась тогда развести, как пацана.
– А ведь я поверил и хотел твоего щенка признать.

– Не стоит беспокоиться, - губы Евы скривились в холодной улыбке, не коснувшейся блестящих от подступающих слез глаз.
– Ты можешь смело возвращаться в дыру, из которой выполз, и благополучно забыть о том, что я вообще существую.

Не обращая внимания на мужчину, шепотом высказывающего свое о ней мнение, девушка взмахнула рукой, останавливая проезжающее мимо такси и села в пропахший кокосовым

ароматизатором салон. Только присутствие водителя заставляло её держать эмоции в себе, не позволяя сорваться в истерические всхлипывания.

– Куда?
– таксист равнодушно посмотрел в зеркало заднего вида на бледную девушку, отрешенно рассматривающую что-то в окно автомобиля.

Ева уже хотела назвать адрес центра Агнешки, но в последний момент передумала. Неожиданно пришедшая мысль заставила на секунду замереть. Она же сама несколько дней назад решила изменить свою жизнь. И откладывать это до тех пор, пока не разберется с уже имеющимися проблемами, было глупо и малодушно. Пора начинать с сегодняшнего дня.

– Что ты сделала?
– даже всегда спокойная и флегматичная Нешка уронила ручку, которую вертела в пальцах, и отставила чашку с кофе.

– Подала заявление на смену паспорта. Хочу вернуть девичью фамилию, - Ева расслабленно растеклась по дивану. Похоже, что она переоценила свои силы - мышцы дрожали, как холодец, в голове шумело, но на душе было намного легче. Да, ей до сих пор было больно и хотелось пройти по коже наждачной бумагой, чтобы избавиться от противного ощущения липкости, оставшегося после встречи с бывшим мужем, но принятое решение странно успокаивало.

– Почему именно сейчас? Ты же уже много лет Агеева.

– Врут те, кто, говорит, что с годами все забывается, - задумчиво протянула Ева. Агнеша только понимающе усмехнулась.
– Я всегда буду помнить и Диму, и время, которое жила с ним. И ребенка, которому не дала родиться. Может, лет через пятнадцать, уже не буду так остро реагировать, но сейчас хочу быть свободной от этого человека. Я и оставалась на его фамилии только чтобы не забывать, как это больно, когда предают. А теперь понимаю, что и без этого напоминания всегда буду знать и чувствовать.

– Придется менять много документов. И диплом, и кучу всякой ерунды...

– Пофиг. Поменяю. Кстати, тебе не нужен на полставки юрист с хорошими рекомендациями и сомнительными перспективами?

– Решила все-таки уходить?
– Агнеша подошла поближе, устраиваясь на подлокотнике дивана, в ногах у подруги.
– Не страшно вот так резко жизнь менять?

– Страшно, - честно призналась Ева.
– Но и так дальше тоже нельзя. И потом - выше головы не прыгнешь. Да, у нас вроде как демократия и равноправие, но на самом-то деле - патриархат. Ну, ещё на пару ступенек поднимусь, а потом все. В политику сама не хочу. Да и нет за мной волосатой лапы, которая будет толкать по карьерной лестнице. Заиметь, конечно, не проблема, но спать с кем-то только ради удобства, противно.
– Неша сочувственно сжала её коленку, но перебивать не стала.
– А оставаться в нашей конторе, тоже

не вариант - меня уже сейчас пытаются подставить, дальше только хуже будет. Ладно, в этот раз заметила и подстраховалась, но везти вечно не будет, и рано или поздно вляпаюсь так, что потом не отмоюсь.

– Но ты же понимаешь, что много денег здесь не заработаешь?

– Так я практику и не собираюсь бросать. Просто буду работать сама на себя. Уж хлеб с маслом обеспечу. Да, кстати, с месяц назад мой куратор из аспирантуры звонил, спрашивал, не хочу ли науку двигать.

– И что ответила?

– Пока подумаю. Но, наверное, соглашусь. Мне и самой интересно попробовать.

– Бедные студики, - негромко рассмеялась Нешка, представив её в роли преподавателя.

– Ну, не все же им на парах фигней страдать и в соцсетях сидеть, - улыбка Евы получилась немного вымученной, но хотя бы желание плакать прошло. Ничто так не приводит в тонус, как визит в отечественный паспортный стол...

Девушки на минуту замолчали, понимая, что, как ни откладывай, но неприятный разговор начинать все-таки придется.

– Она что-то решила?
– не выдержала, наконец, Ева.

– Нет. Все ещё никак не определится, - разочарованно покачала головой Неша.
– С одной стороны, как мать, я Светлану полностью понимаю, но с другой... Она ещё никак не назвала мальчика, значит, подсознательно готова расстаться с ребенком. Я с ней работаю каждый день, и, думаю, к середине недели она созреет.

– Ты можешь примерно сказать, что она решит?

– Ну, тут я и точно скажу. Она отдаст ребенка.

– Понятно, - вздохнула Ева, нехотя вставая. Как ни приятно было поваляться и вытянуть усталые ножки, а ехать за машиной нужно.
– Пока я тут, давай дело, которое показать хотела.

Неша, покопавшись в стопке бумаг, протянула подруге серую пластиковую папку.

– Можешь коротко рассказать, что к чему, пока я не закопалась?
– перелистывая страницы, уточнила девушка.

– Да, конечно. Давай по порядку. Девочке восемь лет, ситуация такая...

Через полтора часа, когда они закончили вырабатывать стратегию защиты ребенка, Ева уже чувствовала себя выжатым лимоном. Нешка выглядела не лучше, но тут скорее дело было с том, что она всегда была эмоционально ближе к пациентам, чем подруга.

С наслаждением потянувшись, Ева отложила документы и уже собиралась возвращаться домой, но Агнеша, не дала окончательно расслабиться:

– А теперь расскажи, что у тебя забыл не безызвестным нам высокий брюнет? Да ещё и практически глухой ночью...

– Почему ночью? Он днем приходил. О жизни поговорить, - дернула плечом Ева, отворачиваясь. Обсуждать сейчас какого бы то ни было представителя мужского племени ей не хотелось. Но и от Ирмской оказалось не так просто отделаться.

– Да? Вот про день не знала... Я к тебе вечером приезжала, хотела узнать, как себя чувствуешь, потому что кое-кто не отзвонил, - под укоризненным взглядом провинившаяся поморщилась и кивнула, признавая свой косяк.
– А во дворе заметила очень уж знакомую личность.