Песок вечности
Шрифт:
– Но вы ведь как-то сами говорили, что Философский Камень – это вообще не камень, а жидкость. Эликсир.
– Да, я это говорил, Аня. Вы правы. Его называют эликсиром, или магистерием, алхимики; для них – это цель Великого Делания, субстанция, при помощи которой можно неблагородные металлы превращать в золото, – этот процесс называют трансмутацией. Да, Камень Философа может представать и в таком обличии. Ведь это – не обычный камень, а, как писал знаменитый немецкий миннезингер Вольфрам фон Эшенбах, «Камень особой породы».
– Вольфрам фон Эшенбах? – переспросила Аня. – Я слышала
– Точнее, поэт-певец, так как в те времена поэзия и музыка не были разделены.
– «Те времена» – это Средние века? – уточнил Макс.
– Это тот самый XIII век, в котором вам предстоит действовать. Только, понятно, не в Германии, а в Южной Франции.
– А что он все-таки собой представляет, этот Философский Камень?
– Дать ему естественно-научное определение, как, скажем, рубину или топазу, невозможно – это не минерал. О нем разное сообщается.
– Например?
– Говорится, что его божественная природа сияет через простую оболочку.
– То есть, – догадалась Аня, – он выглядит невзрачно, как какой-нибудь придорожный булыжник, да?
– Он может предстать и в таком виде, – согласно кивнул Серж. – Это как алмаз: необработанный алмаз выглядит зачастую непривлекательно, без блеска. И чтобы выявить блеск, его необходимо огранить. А Камень Философа гранит душу, превращая ее в бриллиант. Именно в этой огранке души, то есть в ее совершенствовании посредством философско-алхимического искусства, состояло главное занятие розенкрейцеров – тайного ордена Розы и Креста. Считалось, что тот, кто обладает Камнем, тот обладает главным сокровищем мира.
– И что это? – поинтересовался Макс.
– Разум и Истина. И это есть богатство, обладатель коего бессмертен, ибо Разум не знает смерти. Философский Камень трактуют также как совершенную любовь, которая преобразует все косное и оживляет мертвое.
– Это следует понимать символически? – спросила Аня. – Не в буквальном смысле?
– Это следует понимать во всех смыслах: и в буквальном, и не в буквальном, и во многих других. Его сущность многослойна, поскольку каждый видит в Камне свое: то, что ему хочется видеть, и то, что он способен увидеть. И потому Камень может быть использован и во зло.
– Но вы же сказали, что он не дается в руки недостойным!
– Недостойные могут действовать через достойных, введя последних в заблуждение или принудив их.
– То есть с его помощью можно творить зло? – удивился Макс.
– Да, можно, ибо Камень амбивалентен, как и все в этом мире.
– К тому же, – заметила Аня, – зло часто вырастает из добра, ведь так?
– Да, так. Надо сказать, что обладатель Камня получает огромное могущество, и оно может быть использовано во зло, причем, как я уже сказал, владельцу не обязательно видеть Камень и тем более брать его в руки. Но самое худшее заключается в том, что Философский Камень – это еще не Грааль.
– А что такое Грааль? Я читала, что Грааль – это чаша с кровью Христа.
– Да-да, – Серж кивнул, – есть и чаша, в которую Иосиф Аримафейский собрал кровь распятого Иисуса после того, как последнему проткнул грудь копьем римский сотник Лонгин. Или второй вариант: чаша с вином Последнего
– Так что же такое Грааль, в конце концов? – спросил Макс уже с некоторым раздражением.
– Вы нетерпеливы, Макс, – заметил Серж. – Постарайтесь обуздать себя и набраться терпения. Это будет для вас там совершенно необходимо.
Серж немного помолчал.
– Дело в том, – вновь заговорил он, – что Грааль – это все вместе, все три артефакта в совокупности: и Камень, и Чаша, и Копье Судьбы. И лишь будучи собраны все вместе, они становятся Граалем и обретают свое полное могущество. И потому тот, кто сосредоточит их все в своих руках, станет сверхмогущественным. А это, как вы понимаете, чревато тяжкими последствиями. И главное, – это исказит картину мира: его равновесие будет нарушено, а его устойчивость поколеблена.
– И что же, – спросила Аня, – никому за все время так и не удавалось собрать их все вместе?
– К счастью, пока что нет. И нельзя допустить, чтобы кому-то это удалось.
– А у наших противников это может получиться?
– К сожалению, да.
– А что, у них уже что-то есть? – поинтересовался Макс.
Серж прикрыл глаза и кивнул.
– Увы… – сказал он. – Я ведь говорил, что у них большая фора.
– А что у них – Чаша или Копье?
– К величайшему прискорбию, и то и другое. Теперь вы понимаете, насколько острая ситуация сложилась? Им осталось лишь завладеть Камнем, и тогда… Лучше об этом не думать. Это будет катастрофа.
…До зарослей они добежали довольно быстро. Но все равно, к тому моменту, когда они добрались туда, Аня была как выжатый лимон, так что просто рухнула на землю.
Макс, судя по всему, тоже был сильно утомлен. Это и неудивительно, наверняка эмоционально перегрелся. Но он был на высоте – это факт! От него исходила сила и надежность. Аня прижалась к нему, и они сидели так некоторое время.
Вдруг она почувствовала себя как-то странно. Ее будто обдало горячей волной, словно из духовки, а вслед за этим она ощутила головокружение. Сердце ни с того ни с сего бешено заколотилось, хотя вроде бы все было спокойно. Правда, это сердцебиение и легкая дурнота вскоре прошли. Осталось, однако, чувство, что происходит что-то необыкновенное, даже аномальное.
Внезапно Ане послышался какой-то странный шум. Как будто где-то неподалеку разговаривали на диком, немного гортанном, но не лишенном мелодичности языке.
– Макс! – шепотом произнесла она в страхе.
– Что случилось?
– Кто-то разговаривает совсем рядом, слышишь?
– Что за чушь! – ответил он. – Никто не разговаривает.
– Послушай! – Аня нетерпеливо дернула его за рукав.
С минуту Макс прислушивался, а затем тихо засмеялся.
– Почему ты смеешься?
– Это ручей, – ответил он. – Ручей журчит, только и всего.