Песок

Хауи Хью

Вик смотрела на приближавшуюся издали большую стену и выраставший над далекими дюнами самый высокий из топорно сооруженных пескоскребов. Еще не наступил полдень. Они мчались с приличной скоростью, и трудно было поверить, что еще сегодня перед рассветом она ныряла в песок. Мысли ее вернулись к Палмеру, к тому, что ее брат мог быть причастен к этой выдающейся находке. Отец был прав много лет назад, когда говорил, что именно Палмеру выпадет настоящий шанс. Вик была добытчицей, зарабатывавшей целые состояния — состояния, которые она столь же быстро тратила. Тратила, преследуя очередную цель с менявшимися, подобно фазам луны, шансами, но всегда искала чего-то воистину впечатляющего, которое бывает только раз

в жизни. Но шанс в итоге выпал Палмеру.

Сидевший на плетеном сиденье рядом с ней Марко похлопал ее по руке. Он показал на румпель, а затем вперед, давая понять, что ему нужно пойти на нос. Вик взяла у него румпель, наслаждаясь тем, как он гудит в ее руке. Та же технология, что и в ее дайверском костюме, позволяла острому рулю рассекать песок, словно воду. Глядя на Марко, она поняла, что ее мать была точно так же права насчет ее личной жизни, как и отец насчет ее дайверского будущего. Мать говорила, что в конце концов она свяжет свою жизнь с кем-то опасным, готовым слишком многим рисковать и это ее погубит. «Одни лишь бандиты и подонки — вот что ждет тебя в будущем», — утверждала мать. Будто знала, кого имеет в виду.

Вик смотрела, как Марко сражается с тросами, пока ему наконец не удалось расправить складки на кливере. Вместо того чтобы вернуться в кокпит, он продолжал стоять на носу, глядя на приближавшийся Спрингстон. Мысли его были скрыты за темными очками, затерявшись среди узловатых дредов и татуировок, шрамов и ран, полученных в борьбе за некие идеалы, о которых вряд ли помнил как он, так и она. За что они сражались?

И поступила ли бы она иначе, если бы могла вернуться вспять и начать все сначала? Что изменилось бы, если бы она считала, что ее родители правы? Вик ничего не приходило в голову. Татуировки и шрамы от песка на ее теле никуда бы не делись, и она нисколько об этом не жалела. Она гордилась бы Палмером, если бы именно он нашел Данвар. Гордилась бы им и его другом Хэпом. Радовалась бы за них, любила бы своего приятеля-бандита, и к черту родителей, даже если они были во всем правы. К черту. Когда она наконец преуспеет, заведет собственных детей и отправит их в мир, она расскажет им о том, чему научилась, а потом велит учиться всему тому же самостоятельно. Так поступало каждое поколение, и пытаться этому помешать — то же самое, что кричать ветру, чтобы он прекратился.

Ведущая на север впадина закончилась. Вик направила сарфер в разрыв между дюнами, пока не нашла другую такую же впадину. Ей пришлось поправить паруса, но Марко, похоже, прекрасно себя чувствовал на носу и даже не пытался подойти и помочь. Вероятно, он знал, что это ее лишь разозлит. Держась одной рукой за фокштаг, он продолжал смотреть в сторону горизонта, вероятно размышляя о будущих богатствах, а может, придумывая имена для их будущих детей или трепеща от страха перед тем днем, когда их мать расскажет им, как их отца когда-то едва не прикончили женские трусики.

Наконец появился Шентитаун, после пескоскребов и большой стены. В лучах восходящего солнца сверкали крыши беспорядочно разбросанных низких лачуг. Вик с трудом разглядела пристань на южной окраине, поскольку там было почти пусто. У причала стояли лишь два сарфера, оба без мачт — иначе они наверняка тоже были бы сейчас среди дюн в поисках Данвара.

Им никогда прежде не приходилось видеть подобного движения между Лоу-Пэбом и Спрингстоном. Мимо Вик и Марко пронеслись десятки припаркованных среди дюн сарферов под дайверскими флагами. Десятки других, подняв паруса, мчались во всех направлениях, кроме востока. Вик приспустила паруса, слегка сбросив скорость, и развернула сарфер в сторону пристани, в то время как Марко опустил кливер. Ей нравилась эта поездка из Лоу-Пэба в Спрингстон. Лихорадочное чувство погони за сокровищем ослабло. Вик просто хотела

найти брата и разделить восторг со всеми остальными. Нет ничего плохого в том, чтобы стать вторым или десятым. Боль причиняла лишь мысль, что ее отец не мог тоже принять в этом участие, не мог услышать, что Палмер, возможно, оказался первым.

Она направила сарфер на открытую песчаную площадку, спустила главный парус и только тут поняла, что это первое ее путешествие в Спрингстон почти за год. Господи, сегодня ведь был тот самый день! Или вчера? Она знала о приближавшейся дате. Коннер и Роб наверняка отправились в поход с палаткой. Может, именно там был сейчас и Палмер. Черт, может, он вообще не участвовал в поисках Данвара. Просто пошел в поход — совершил какой-то нырок на двух баллонах, который планировали они с Хэпом, а потом отправился на выходные в Ничейную землю. В душу ее закрались сомнения: не слишком ли она обнадежила Марко? Возможно, им стоило устремиться совсем в другую сторону.

— Я останусь тут и присмотрю за сарфером, — вырвал ее из размышлений Марко. Шум ветра и полозьев утих, и им уже не приходилось кричать, чтобы услышать друг друга.

— Нет, ты пойдешь со мной. — Она свернула парус, сняла перчатки и кивнула в сторону маленькой лачуги за причалами. — Дам смотрителю монету, чтобы приглядел за нашим барахлом.

— Ну, если ты так настаиваешь…

Марко пожал плечами, наматывая канат вокруг причальной стойки, чтобы сарфер не унесло ветром. Они спустили парус, но оставили мачту поднятой, чтобы сразу же убраться отсюда, как только найдут Палмера. Вик завязала конец фала, чтобы он не болтался, и проверила дайверское снаряжение в багажнике, убеждаясь, что все надежно закреплено. Она сделала долгий глоток из фляжки, вдруг ощутив больший страх, чем перед любым глубоким нырком, и направилась к «Медовой норе». Марко пришлось бежать, чтобы ее догнать.

28. Не продохнуть

Вик

Бордель с его шумным генератором, яркими огнями и притаившимися под навесами из мятой жести балконами стоял между двумя раскопанными дюнами в промежутке между Шентитауном и Спрингстоном. Вик не могла решить, к какому из населенных пунктов относится это здание. Казалось, будто ни тот ни другой его не желали, но и не хотели терять. Чем-то он напоминал последний кусок тухлой змеятины, за которую без особой охоты дрались двое изголодавшихся, но несмелых мужчин, каждый из которых втайне надеялся на победу другого.

Днем солнце нагревало своими лучами заднюю стену борделя, раскаляя ее до полудня, а затем, медленно клонясь к западу, позволяло ему предстать во всей его мертвенно-бледной красе. Именно тогда незанятые женщины покидали свои незанятые постели и перегибались через перила балконов, соблазнительно свесив затянутые в огненно-красную шнуровку и черную как ночь тесьму груди, улыбаясь мужчинам, которые отправились за двенадцать дюн по пути домой с работы, чтобы поглазеть на то, чего они не могли себе позволить. Или все же протиснуться внутрь и заплатить за то, чего не могли себе позволить.

Вик избегала этого заведения, как никакого другого места посреди пустыни. Она скорее бы отправилась в Ничейную землю следом за отцом или проплыла бы через змеиное гнездо, чем ступила на этот порог. Подобное отвращение создавало ей определенные неудобства, когда она бывала в Спрингстоне, поскольку часть дайверского бизнеса велась за разномастными столами бара на первом этаже, где мужчины склонялись над дымящимися пепельницами, сверяясь с нацарапанными углем на салфетках картами. В каком-то смысле для нее стало благословением, что ее мать владела этим заведением и работала там, что давало Вик повод его избегать. Не будь этого повода, господствовавшие в мире дайвинга мужчины сочли бы ее робкой и недостойной.