Песок
Шрифт:
— Похоже, она сломана. Провода оборваны к черту. И гляньте сюда — этого точно не починить.
— Не важно, — ответил Брок. — Главное — то, что внутри. Остальное — лишь для приведения ее в действие, но нам это не требуется.
Все замолчали, разглядывая устройство. Добытчику в душе Палмера становилось все любопытнее.
— Произведение искусства, — прошептал Егери.
— Но как оно работает? — спросил Могун.
— Не знаю, — признался Егери. — Послышался неприятный шорох тяжелых ботинок. — В смысле, я не понимаю сам принцип, науку. Но в книге говорится, что одна такая штука может сравнять с землей целый город…
— Целый город? — фыркнул кто-то.
— Заткнись, — приказал Брок и велел Егери
— Там просто маленькая сфера. Внутри ничего больше нет. Она достаточно инертная. В книге говорится, что она может оставаться в рабочем состоянии сотни тысяч лет. Все, что требуется, — быстро сдавить эту сферу, примерно как из горсти песка сделать стеклянный шарик, и все взорвется. Эта штука отправит дюны к небесам и превратит пустыню в стекло.
— И ты точно в этом уверен? — спросил кто-то.
— Угу, но она сломана к черту, — бросил другой.
— Она сработает, — сказал Брок. — Поверьте мне. Одной такой штукой мы могли бы сравнять с землей Лоу-Пэб.
— А что насчет Спрингстона? — спросил кто-то.
— Насчет Спрингстона будем придерживаться изначального плана, — ответил Брок. — Взорвем стену, а потом ударим по Лоу-Пэбу. Если от того и другого что-то останется, вернемся еще за одной такой же. Теперь, когда у нас есть точка отсчета на карте, мы можем набрать их столько, сколько захотим. Скоро к югу от наших дюн не останется ни одного целого сооружения, и боссы могут править ровной пустыней, которую мы оставим после себя.
Послышались смешки, которые перешли в хохот. Кто-то налетел на стол, и раздался звон опрокинувшейся кружки.
— Чертов идиот, — проворчал кто-то. Послышался шум собираемого снаряжения, лязг мечей и огнестрельного оружия.
— Забери карту, — велел Могун.
Зашуршала бумага, раздался топот ботинок. Палмер думал о том, когда, черт побери, они наконец уберутся отсюда, чтобы он мог найти какую-то еду, и тут прямо перед ним вонзился в песок кинжал. Сверху опустилась рука, схватила его за рукоятку, затем показалась голова. В темноте блеснули глаза.
— Что за хрень? — проговорил пират.
А затем, яростно взревев, он прыгнул к Палмеру.
32. Бегство
Палмер едва успел включить костюм, когда пират нырнул под стол. Удар по голове рукой с острыми ногтями сбил с него маску. Палмер сумел ухватить ее за оголовье, но почувствовал, как забрало с экраном отрывается и улетает прочь. Ошеломленный, он быстро вдохнул и, надев оголовье, разрыхлил песок, чтобы нырнуть, успев вовремя закрыть глаза. Он был слеп и слаб, у него осталась лишь капля заряда и только тот воздух, что был в легких. В порыве вдохновения он разрыхлил песок в палатке на метровую глубину, а затем придал ему твердость. Использовать песок против людей было смертельным преступлением, но эти люди сами хотели его смерти.
Как можно быстрее сместившись в сторону, за пределы стен палатки, он начал подниматься на поверхность. Песок тянул его назад, будто что-то обмоталось вокруг его ног, вокруг всего тела. Песок становился плотнее. Гребаный костюм подыхал. Или оголовье повредилось, когда от него оторвали экран.
Он поднимался как можно быстрее, почти без воздуха в легких и успел частично выбраться на поверхность, высвободив голову, когда песок вокруг него застыл. Заряд иссяк. Застонав, Палмер начал работать плечами, пока не высвободил руку, затем стал откапываться из песка под безмятежно мерцающими звездами, в то время как в двух метрах от него пираты изрыгали проклятия и звали на помощь, точно так же пытаясь откопаться.
Это была настоящая гонка. Палмер высвободил другую руку. Отталкиваясь ослабевшими ногами и извиваясь, он сумел освободить бедра. Оставалось всего дюймов десять песка, совсем немного.
Чувствуя, как сердце подкатывает к горлу, слыша плеск воды в наполненной на четверть фляжке, лишившись маски с доказательством его нырка и обнаружения Данвара, на последних остатках сил Палмер продолжал бежать. Он разбрасывал ногами во тьме песок, держась хорошо утоптанных долин, где шорох ног сбивал с толку преследователей, и бежал, бежал, черт побери.
33. Не может быть
Выскочив из задней двери лавки Грэхема, Вик побежала по горячему песку, слыша за спиной выстрелы. Похоже, теперь оба мужчины пустили в ход оружие. Фонтаны песка вырвались из дюны перед ней; звякнула металлическая крыша, и песок взлетел вокруг ее ног, а затем ей показалось, будто какой-то дикий зверь вырвал кусок ее голени.
Вик рухнула ничком на песок, нога пылала огнем. Кто-то крикнул: «Черт побери, это его сестра! Не убивай ее, мать твою!» Послышался приближающийся топот. Вик почувствовала, как дрожит песок — но не от ботинок преследователей.
Песок раскрылся и поглотил ее. От неожиданности Вик не успела вздохнуть, лишь закрыла глаза. К ее губам прижался редуктор. Она сделала глубокий вдох, чувствуя вокруг мягкий, дававший дышать песок, сквозь который ее тащили в сторону, будто некую добычу.
Редуктор на мгновение забрали, и не осталось ничего, кроме темноты и чувства движения. Потом редуктор вернулся — кто-то делился с ней баллоном. Вик вцепилась в этого человека, зная, что спасена, и надеясь, что это Палмер. Мучительная боль в ноге сменилась тупой пульсацией, перед глазами раз за разом возникал образ взрывающейся головы Марко — грохот и фонтан того, что она больше всего в нем любила. В душе ее образовалась зияющая пустота, и, когда ее подняли из песка на открытый воздух, она этого не осознавала, не понимала, что она уже не в песке, не ощущала горячих лучей солнца на коже, не осознавала, что может дышать, не осознавала ничего, кроме того, что Марко больше нет.
То был свершившийся факт, столь же неоспоримый, как окружавшая ее тьма и холодная пустота в груди. Ее сухие щеки припорошило песком. Грэхем обнимал ее, звал по имени, спрашивал, все ли с ней хорошо, и ее нога окрашивала дюну в цвет рассвета.
Пока Вик сидела в оцепенении, Грэхем обрабатывал ее рану. Постепенно она поняла, что они находятся на склоне пологой дюны на тренировочной территории, где, по крайней мере, можно было законно использовать дайверский костюм. Хотя говорить о законности уже не имело никакого смысла. Их пытались убить. Никакая находка не стоила подобного. Данвар этого не стоил. Вик ощущала бессмысленную жестокость атак мстителей, когда люди тупо бродили среди дюн после того, как бомба прервала похороны, свадьбу или очередь к водозабору. Грохот — и мир лишается смысла. Грохот — и рыдают матери. Грохот — и разлетаются куски тел. Грохот. Грохот. Грохот. Те, кому повезло, могут оплакать погибших. Ибо для тех, кому повезло, это всего лишь щелчок, осечка судьбы, неразорвавшаяся бомба рока. Вик — здесь, на этом песчаном склоне, а Марко мертв. Жизнь капризна и жестока, в ней целиком правит гребаный случай, и нет никакой надежды отыскать смысл в кошмарном сне. В кошмарном сне у нее хотя бы мог вырваться яростный вопль, пусть даже в виде хриплого шепота, но Вик была не способна даже на это, даже на всхлип.