Песок
Шрифт:
Он приблизился к матери и Робу. Брат не шевелился. Мать склонилась над ним, положив ладони на грудь, и резко надавливала на нее, считая вслух. Досчитав до пяти, она начала дуть Робу в рот.
— Что мне делать? — спросил Коннер.
Мать не ответила, повторяя ту же процедуру, будто приводя в чувство пьяного. Именно потому они принесли девочку в «Медовую нору». Мать умела спасать людей. Такова уж была ее натура. И Коннер наблюдал это собственными глазами. Он сочувствовал ей, сочувствовал Робу. Взяв брата за маленькую безвольную ладошку, он увидел, что Лилия держит Роба за другую руку. Всех четверых
Нет, всхлипнула. Мать всхлипнула. А вздохнул Роб.
Брат выплюнул изо рта песок и судорожно задышал. Мать прижала его голову к груди, и Коннер почувствовал, как пальцы брата сжимаются вокруг его собственных. Он понял, что слишком крепко стиснул руку Роба.
— Воды, — сказала мать.
Она повернулась к Коннеру, но взгляд ее упал мимо него, на что-то на полу. Глаза матери широко раскрылись. Коннер обернулся, ожидая, что за его спиной обрушивается очередная песчаная лавина, и увидел лежащее на полу возле двери тело женщины. Из ее уха текли красные струйки. Голова была повернута в его сторону, глаза закрывала маска. Но Коннер узнал бы ее с расстояния в тысячу дюн. Его сестра. Здесь. Это казалось еще более необъяснимым, чем поведение песка.
Коннер шагнул к ней, но его рука запуталась в тянувшихся от оголовья к ботинкам проводах. Сорвав оголовье, так что оно волочилось за ним, он наконец добрался до сестры.
— Вик? — Он перевернул ее на спину и поднял маску. Из ее носа шла кровь. Вскрикнув, Коннер повернулся к матери, которая все еще держала Роба, умоляя его дышать. — Что мне делать? — спросил он.
Мать плакала. Слезы оставляли в песке под ее глазами темные полоски, похожие на испорченный макияж. Сорвав рубашку, Коннер вытряхнул песок и промокнул нос Вик.
— Она дышит? — спросила мать.
— Не знаю!
Он в самом деле не знал. Как проверить? Что вообще произошло? Вик и весь этот песок. Мир перевернулся с ног на голову. Роб кашлял. Передав его Лилии, мать подошла к Коннеру. Вид у нее был странно спокойный — казалось, она нисколько не удивилась. Потрогав шею Вик, она прижалась щекой к губам дочери. И Коннер снова увидел мать в деле. Она воспринимала движущиеся дюны как данность, пусть даже мир уходил у нее из под ног — поскольку мир всегда пребывал в движении. Для Коннера случившееся стало шоком, но мать просто действовала, спасая их.
Вик пошевелилась и застонала.
— Что за гребаная хрень? — в замешательстве спросил Коннер, ощутив ни с чем не сравнимое облегчение. Он окинул взглядом царивший вокруг хаос, свою тяжело дышавшую и засыпанную песком семью. Возможно, мать не услышала — она ничего не ответила, не велела ему следить за языком, лишь обнимала дочь. Веки Вик дрогнули, ее покрытые песчаной коркой губы раздвинулись, послышался стон, а затем вздох.
Вик попыталась сесть и огляделась, похоже силясь понять, где она.
— Спокойнее, — сказала мать.
Но Вик ее словно не слышала. Вик не хотела успокаиваться.
— Там есть другие, — сказала она, будто не теряла сознание, будто у нее не шла кровь, будто она договаривала какую-то начатую год назад фразу. Год назад. Именно столько минуло с тех пор, как Коннер видел ее в последний раз. И первые ее слова были: «Там есть другие». А потом: —
Шатаясь, она поднялась на ноги и, опираясь одной рукой о дверной косяк, поднесла другую к маске.
— Большая стена… — проговорила мать, показывая на остатки окна.
Вик потерла нос и взглянула на свой палец.
— Проверь, что с остальными. — Она мотнула головой в сторону балкона и направилась к выходу.
— Подожди, — умоляюще сказал Коннер.
Но его сестра уже бежала вниз по лестнице. И слово, с которым она их покинула — «остальными» — застряло в его голове. Собственное чудесное спасение и вызванное случившимся замешательство вдруг потускнели на фоне внезапно пришедшего осознания, что опасность может грозить многим. Мать, похоже, поняла. Не говоря ни слова, будто поведение дочери нисколько ее не удивило, она откупорила кувшин с водой и подала Лилии, которая взяла его забинтованными руками и, превратившись из пациентки в заботливую сиделку, поднесла к губам Роба.
Лишь один Коннер все еще с трудом соображал, ощущая тупой звон в ушах от взрыва бомбы. С минуту он пытался окончательно осознать, что жив, прежде чем броситься на помощь другим. Его мать и Вик вели себя так, будто с ними уже случалось подобное. Даже Лилия, похоже, быстро освоилась в этом чудовищном мире. Растерянно повернувшись кругом, Коннер услышал топот бегущей по лестнице сестры. На полу лежало оголовье от дайверской маски, и от него тянулись провода к отцовским ботинкам.
Собрав провода, Коннер натянул оголовье на лоб. Там, снаружи, были погребены люди. Его погребенный народ. Он это знал. Коннер выбежал из комнаты, крича сестре, чтобы та его подождала.
47. Слишком мало ведер
Коннер боялся, что к тому времени, когда он окажется снаружи, Вик уже уйдет глубоко под песок. Он сбежал по лестнице, которая раскачивалась под ногами, держась лишь на нескольких гвоздях. По всему бару двигались люди, помогая друг другу подняться. Некоторые тела наполовину погребло под наносом, но живых было не меньше, чем мертвых, — настоящее чудо. Добравшись до входной двери, Коннер уже смутно догадывался, чтo совершила его сестра и почему все они до сих пор живы. Хотя такое было просто невозможно — поднять целое здание вроде этого. Из ее ушей и носа текла кровь. Именно тогда он ощутил страх за сестру — чувство, запомнившееся с детства.
Он увидел, что она бежит по песку, вместо того чтобы в него нырнуть. Вокруг простирался похожий на кошмарный сон мир: смятая жесть и расколотое дерево посреди волнующегося моря нового песка. Раскинувшийся на западе Шентитаун, похоже, не пострадал, но те, кто жил на восточной окраине, пропали без вести. Коннер видел людей, бегущих с лопатами и ведрами. Другие стояли на вершинах далеких дюн, прикрыв рукой глаза и тупо глядя на чудовищные разрушения. Коннер бросился следом за сестрой. Взглянув через плечо на восток, он увидел почти ровное пространство руин. Из песка торчал край упавшего пескоскреба, будто хребет наполовину погребенного трупа. Там, где когда-то была большая стена, возвышалась дюна. Весь остальной песок, накапливавшийся в течение поколений, исчез. Все бедствия распределились ровным слоем.