Песок
Шрифт:
Повсюду виднелись яркие объекты — желтые и оранжевые пятна крупных трофеев, рай для добытчика, богатства, принесенные сюда от самой большой стены. Были тут и сами богачи. Вик увидела впереди очертания попавшего в песчаную ловушку человека, — скорее всего, было уже слишком поздно, но она все же сформировала под телом столб из песка, отправив его на поверхность. Она видела погребенные и расплющенные дома. Постоянно приходилось огибать обломки. А дальше впереди, там, куда она до этого бежала, — трехэтажное здание, которое она хорошо помнила, дом кошмаров, полностью заключенный внутри дюны. Никто больше не пострадает в этом здании. Их страдания уже закончились. Здание было заполнено песком.
Вик
Вик увидела дверь в комнату, где с ней случилось то, чего она так и не смогла забыть, — целую, невредимую и наглухо запертую, так что никто не знал, что там за ней, кроме тех, кто находился внутри. Никто. Теперь они задохнулись.
На экране маски светился ярко-зеленый индикатор полного заряда. Костюм был готов к глубокому нырку, в нем хватало заряда, чтобы удержать целый мир, чтобы выдержать столб песка и воздуха, который всегда давил на Вик. Но воздуха в легких оставалось лишь на минуту-другую. Сердце отчаянно колотилось, сжигая кислород. Она оказалась к этому не готова. Не готова к тому, что ее мать умерла.
Кричать под песком было бесполезно — никакие другие дайверы все равно не услышали бы ее криков. Ей некуда было выплеснуть ярость. Но что-то взорвалось внутри Вик, будто большая стена, державшаяся многие годы. Стена рухнула, выплескивая гнев и злость, и Вик ощутила прилив энергии, хлынувшей в ее костюм. А вместе с ней — невероятную силу, способную поднять любой двигатель или автомобиль, сорвать крышу с древнего пескоскреба.
Земля задрожала и вспучилась, песок надавил снизу, и «Медовая нора» поползла вверх. яростно скрючив пальцы, Вик кричала что есть мочи под песком, где ни один дайвер не мог ее услышать; в рот и на язык ей сыпался песок, пропитанный пивом и напоминавший о кошмарном прошлом. Мир загрохотал и накренился, затрещали стены, и песок потек из отверстий, из окон и дверей, будто теплый мед, будто кровь с молоком, изливаясь из этого чудовищного места, где давно было похоронено прошлое. «Медовая нора» поднялась из пустыни и, вздрогнув, осела на дюны.
«Медовая нора» — полная отплевывающихся, кашляющих, ошеломленных и мертвых людей — была тошнотворным образом спасена. А Вик, вновь измученная, напуганная и плачущая, как когда-то здесь же, рухнула наземь у двери своей матери, открытой двери матери, и кровь на этот раз текла только из ее ушей и носа.
Часть 5. Стук во врата рая
45. Безмолвный рассвет
Слышался отдаленный рокот — звук барабанов, тяжелая поступь, могучий пульс некоего бога. Коннер знал этот звук, напомнивший ему гром далеко на востоке. То был приглушенный грохот повстанческих
Он перепрыгивал через две ступеньки. Его догнал брат Роб. Пока они бежали по балкону, вдали раздались новые взрывы. Опасность. Насилие. А может, ничего особенного. Может, это просто стреляли из пушек, празднуя обнаружение Данвара. Коннер едва не почувствовал себя глупо, будто мальчишка, который в панике бросился к матери, ища спасения и совета.
Коннер распахнул дверь ее комнаты, зная, что внутри нет клиентов, только его сводная сестра Лилия, появившаяся из Ничейной земли. Едва шагнув в комнату, он вдруг ощутил подземный грохот, отдавшийся в подошвах отцовских ботинок, и понял, что происходит. Он понял, что это не обычные бомбы. Чудовищный грохот и невероятно громкий шорох означали, что на них наступает песок.
За короткое мгновение между двумя ударами сердца, пока нарастал шум, пока мать кричала сыновьям, что нужно бежать, задержать дыхание, у Коннера возникла лишь одна мысль — броситься на кровать, защитить девочку, за которой он ухаживал последние два дня. Он метнулся через комнату, Роб следом за ним, и, когда они уже преодолели полпути, волна песка врезалась в «Медовую нору».
Пол под ногами Коннера накренился, будто некий бог выдернул из-под них ковер. Он упал. Послышался звук ломающихся дерева и жести, разлетелось вдребезги стекло, внезапно наступила темнота, раздался треск, и на Коннера и его семью хлынул пустынный песок.
Он едва успел услышать, как мать кричит, чтобы они задержали дыхание, когда песок придавил его, забившись в нос и между губами. Прижатый к полу, он ощущал у себя на спине вес десятерых невидимых противников, чувствуя рядом присутствие своего брата Роба. Он попытался запомнить, где его брат — и где его мать, — а потом песок поглотил их всех.
Кромешная тьма. И остатки тепла в песке от солнечных лучей. Полная тишина. Только пульс, который он ощущал в сдавленной шее. Пульс в висках. Он не мог вздохнуть, не мог сглотнуть, будто чьи-то руки сжимали его горло. Где-то рядом был его брат. Невозможно было даже крикнуть. Его охватила паника, будто он оказался в гробу. Сколько он ни напрягал мышцы, не удавалось сдвинуться ни на дюйм, — так, вероятно, чувствует себя парализованный. Так чувствует себя каждый, кто когда-либо оказывался погребенным заживо. «Вот как оно бывает. Вот как оно бывает. Вот как оно бывает», — крутилось в голове у Коннера. Прежде погибшие были для него лишь найденными в песке телами. Но теперь он чувствовал то же самое, что и они, — бессилие и ужас, невозможность пошевелить челюстями даже для того, чтобы оплакать своих матерей.
Он молился и вслушивался, пытаясь уловить звуки раскопок, но слышал лишь собственный пульс. Может, их не столь уж глубоко засыпало. Может, с матерью все в порядке и ее просто прижало к стене. Может, Лилия — его сводная сестра — жива и о ее истории станет известно. Может, у него еще осталось воздуха на минуту и его смогут откопать. Но грохот, тот грохот… и слишком много песка. В комнате царила тьма. Песок затопил второй этаж «Медовой норы». Наверняка обрушилась большая стена. Рухнула от взрыва. При этой мысли песок на спине Коннера вдруг стал еще тяжелее. В темноте и безмолвии он представил себе тот кошмар, который сейчас творился снаружи. Его быстро приближающаяся смерть стала булавочным уколом в обширном мире страданий. Тот рокот песка, который он слышал, издавала наступающая на них дюна, огромная дюна за шаткой стеной, на которой он родился. Дюна явилась за ним. Она нашла его. И теперь намеревалась забрать его жизнь.