Пестель
Шрифт:
Утратив «секреты и тайны» строительного мастерства, масоны тем не менее продолжали объявлять себя хранителями некой «тайны». Старинные цеховые обряды получили новое истолкование, а орудия производства каменщиков приобрели символическое значение.
Свои собрания и беседы масоны называли «работами». Они сохранили старое строение ложи: три цеховые степени — ученика, товарища-подмастерья и мастера. Занятия самоусовершенствованием масоны именовали «обработкой дикого камня». Отвес, по учению масонов, символизировал равенство всех людей, циркуль — круг занятий; также символическое значение приобрели запон, молоток
И так достаточно путаная философия масонства еще более усложнилась, окутавшись мистическим туманом. Мистики, алхимики, астрологи — просто заблуждающиеся люди и откровенные мошенники заполнили масонские ложи всего мира.
Но простота старых цехов вскоре перестала удовлетворять масонов: вместо трех иерархических степеней, или «градусов», как называли их масоны, появились системы с тридцатью и более степенями. Выполнение обрядов, необычайно усложнившихся, стало главным в деятельности лож.
Масонские ложи превратились в своеобразные клубы, где братья-масоны встречались на маскарадных торжественных заседаниях и за дружескими обедами.
В масонстве существовало множество различных течений. Часто в ложи проникали веяния времени. Так, немецкие ложи XVIII века отличались мистическим направлением, французские — периода французской революции — пронизывались революционными идеями. Для русского масонства характерна филантропическая деятельность.
Масонскую ложу под названием «Соединенные друзья», в которую был принят Пестель, основали в 1802 году действительный камергер Александр Алексеевич Жеребцов, Оде де Сион и граф А. Остерман-Толстой. Основанная знатью, она пополнялась новыми членами, преимущественно из верхов петербургского общества. Ложу посещали герцог Александр Вюртембергский, граф Станислав Потоцкий, генерал-майор Бороздин, министр полиции Балашов, церемониймейстер двора Нарышкин и другие. Членом ложи был и великий князь Константин Павлович.
В работах ложи участвовали также музыканты, артисты, литераторы. Слова гимнов и кантат, торжественно распеваемых братьями-масонами, написал Василий Львович Пушкин, автор вольной поэмы «Опасный сосед». Музыку к словам Василия Львовича Пушкина сочинил композитор Кавос, тоже член ложи «Соединенных друзей». Всего в ложе было пятьдесят действительных членов и около тридцати почетных.
Эта многолюдная аристократическая ложа не осо-бенно утомляла себя поисками масонской «истины», умозрительными беседами о таинствах и «работой над диким камнем».
Акты [4] , по которым «работала» ложа, по отзыву просматривавшей эти акты в 1810 году полицейской власти, «состояли из одних токмо обрядов и церемониалов, учения имели мало и предмету (то есть цели) никакого».
То же самое подтвердил и допрошенный по этому поводу руководитель ложи «Соединенных друзей» Жеребцов. Он сказал, что масонство «никакой точной цели не имеет и масонской тайны никакой не ведает».
Ложа «Соединенных друзей» была просто одним из столичных аристократических клубов, без определенной программы и цели, посещаемых аристократами и ищущими у них покровительства.
4
Акты — официальные документы, излагающие учение и порядок работы ложи.
Но
Жеребцов был посвящен в масоны во Франции во времена консульства, когда еще в среде французского масонства чувствовалось дыхание недавней революции, масонские акты были полны революционной фразеологией и самыми радикальными настроениями. На основании этих-то актов и открылась ложа «Соединенных друзей».
Ритуал ложи заключал в себе своеобразный культ солнца, сил природы, проповедовалась «религия природы», а не обнаруженным полицией «предметом» было: «Стереть между человеками отличия рас, сословий, верований, воззрений, истребить фанатизм, суеверия, уничтожить национальную ненависть, войну, объединить все человечество узами любви и знания». На восточной стене ложи красовался треугольник с вписанными в него тремя буквами. Это были первые буквы слов «солнце», «знание», «мудрость» — девиза ложи.
Были среди актов ложи и такие, которые говорили гораздо больше и смелее, чем вышеприведенные общие рассуждения. Один такой акт «Исповедание веры франкмасонов» был однажды зачитан в присутствии цесаревича Константина Павловича.
— Бог, создав людей, — читал брат-ритор, — одарил их полною прирожденною свободою, равною и общею всем, вследствие чего никто не может уменьшать ее и ограничивать, не нанося явного и недопустимого оскорбления как богу, так и нам самим, кому даровано это великое преимущество…
Чем дальше читал ритор, тем более неловко чувствовал себя управляющий мастер: он начинал понимать, что приготовил для цесаревича не особенно удачный сюрприз. Братья-масоны смущенно опустили глаза, и только один Константин Павлович с любопытством и изумлением поглядывал то на мастера, то на ритора.
Жеребцов с тревогой думал: «Неужели ритор не догадается пропустить эти опасные места». Но, увлеченный чтением, ритор продолжал:
— Поэтому великим предприятием, приятным богу и достойным людей, одаренных храбростью и чувством чести, является то, чтобы восстановить этот храм, столь давно разрушенный, чтобы вооружиться и восстать против недостойных узурпаторов, а если понадобится, то и умертвить их.
И хотя потом говорилось, что призыв «умертвить недостойных узурпаторов» вовсе не относится к ближайшему времени, что масоны должны «усиливаться и умножаться в тени тайны», после окончания чтения акта наступило неловкое молчание.
Молчание нарушил Константин Павлович. Он пожелал иметь копию с этого «очень любопытного» документа.
…Много лет спустя в Военно-учетном архиве среди бумаг великого князя Константина была обнаружена копия с этого документа, снабженная надписью: «С подлинным верно. Дежурный генерал Потапов», Подлинник же бесследно исчез.
Общее направление бесед в ложе было либеральным — вполне в духе времени. Но вскоре после прочтения «Исповедания веры» в ложе из числа масонов были выделены три цензора, на их обязанности лежало просматривать все речи, которые должны быть произнесены на заседании ложи.
Считалось, что можно критиковать некоторые частные недостатки в стране, ополчаться на человеческие пороки вообще, отнюдь не конкретизируя их в применении к российской действительности, и уж, конечно, никак не касаться самодержавно-крепостнического строя.