Пестрые человечки
Шрифт:
— Был бы рад, — неожиданно сердечно ответил им дед. — Правда, рад. Но, увы… Боюсь, что мое время подходит к концу. И вам уже не успеть.
После этого он повернулся и, сгорбившись, пошел к лифту. Мариша смотрела ему вслед со странной смесью горечи, жалости и гнева. Наконец жалость победила.
— Старый дурак, — с нежностью пробормотала девушка себе под нос, когда за дедом закрылась дверь лифта. — Приперся из Москвы из-за какого-то дурацкого наследства. А сам едва ноги таскает. И ведь надо же, чтобы просто меня увидеть, познакомиться, так сказать, он и не пошевелился. А вот ради своей коллекции задергался.
— Твой дед еще поскрипит, — заметила Инна, чтобы подбодрить Маришу, которая, похоже, совсем скисла. — Что-то не выглядит он умирающим.
— Но как он мог поверить в эту ерунду про меня? — вновь возмутилась Мариша.
— Он же тебя совсем не знает, — заметила Юля. — Вот и поверил.
— Значит, поступим мы так, — попыталась взять себя в руки Мариша. — Я сейчас еду обратно домой к этой Шлюпиковой Елене Витальевне. Если не ее сосед, то, может быть, кто-то другой знает, где ее искать. В конце концов, должна же она где-то работать. Или иметь знакомых.
— Любовника, наконец, — подала голос Аня.
— Вот-вот, — энергично кивнула Мариша. — Теперь, Инна, как ты думаешь, Бритый сможет поставить телефон Лиды на прослушивание?
— Домашний легко, — кивнула Инна. — А вот насчет мобильного я не знаю.
— Так узнай, пожалуйста, — попросила у нее Мариша.
— А если будет отказываться? — спросила Инна.
— Он не сможет, — заверила ее Мариша.
— Еще как сможет, — вздохнула в ответ Инна. — Но я скажу ему, что в случае отказа я останусь жить с тобой до тех пор, пока твое доброе имя не будет восстановлено. И Степку с Анной Семеновной заберу.
— Говори что хочешь, — разрешила ей Мариша и повернулась к Юле с Аней: — А вы, пожалуйста, проверьте еще раз все вещи тетки Лисы. Они так и стоят у нее в комнате. Вдруг вы найдете какую-нибудь вещь, которая помогла бы нам напасть на ее след. И кстати…
Не договорив, Мариша кинулась в комнату, где оставались вещи тетки Лисы. Подруги кинулись за ней и застали ее активно разбрасывающей в разные стороны вещички из чемоданов тетки Лисы.
— Зачем ты роешься в вещах, если поручила это нам с Аней? — недоуменно спросила у Мариши Юля.
— Понимаете, если за диском приходила тетка Лиса, то она должна была захватить из своих вещей хоть что-то. Ну хоть что-то из предметов первой необходимости, — объяснила им Мариша.
— Например, зубную щетку, — пробормотала Инна.
— Точно! — воскликнула Мариша. — Зубную щетку и халат!
И она бросилась бегом в ванную комнату. Увы, и зелененькая зубная щетка «Оral-B» с щетиной средней жесткости так и стояла в стаканчике, и миленький шелковый халатик тетки Лисы так и висел на крючке. И даже ее косметический лосьон уныло зеленел на полочке возле зеркала.
— Нет, — покачала головой Мариша. — Тут побывала явно не тетка Лиса. Будь это она, Лиса обязательно забрала бы этот лосьон.
И Мариша ткнула пальцем в нарядную бутылочку с серебристыми округлыми буквами.
— Почему именно его? — удивилась Аня.
— Она мне все уши про него прожужжала, — призналась Мариша. — Мол, только он к ее типу кожи подходит идеально. На все остальные, даже самые дорогие, у нее аллергия какая-то. Сыпью она покрывается, хоть плачь. А этот огуречный лосьон ей привезли знакомые из Люксембурга. И вот он-то ей как раз и подошел. И она просто не представляет, как она будет без него обходиться, когда он закончится. Она даже сказала, что подумывает, не слетать ли ей в Люксембург, чтобы закупить побольше этого лосьона. Так что побывай тетка Лиса в моей квартире, она бы обязательно захватила его с собой.
— Занятно, — отреагировала Аня.
— Ладно, раз тетки Лисы тут не было, поеду ее разыскивать, — произнесла Мариша, встряхнувшись. — Если раньше я хотела ее найти просто ради того, чтобы она забрала свои шмотки, ради собственного спокойствия и ради того, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, то теперь поиски этой самозванки — дело моей чести.
Сделав это заявление, Мариша отправилась обратно к дому Шлюпиковой Елены Витальевны. До Павловска ее безропотно подбросила Инна. Оставив подругу возле коттеджа, Инна поехала обратно в Питер к Бритому, а Мариша направилась по квартирам соседей Шлюпиковой. Больше всего ее интересовала та дамочка, которой вздумалось травить тараканов. По словам тошнотворного Виктора, соседка была большой общественницей и активисткой. Поэтому Мариша надеялась добыть у нее побольше информации, чем удалось выдоить из неразговорчивого Виктора.
Так как Мариша не знала, в какой именно квартире живет активистка, то она позвонила в первую попавшуюся — на первом этаже. Домофон, к счастью, еще починить не успели, так что входная дверь была по-прежнему гостеприимно распахнута.
— Кто там? — донеслось из-за двери.
Спрашивала женщина, судя по голосу, немолодая. Это Маришу вдохновило.
— Я по поводу вашей соседки из шестой квартиры, — произнесла она. — Шлюпиковой Елены.
— Да, а в чем дело? — настороженно спросил тот же голос.
— Вы не знаете, где ее можно найти? — спросила Мариша. — У нее крупная задолженность по оплате электричества. Если не уплатит, придется отключать весь дом.
— Что?! — ахнула соседка. — Как это весь дом?
Одновременно загремели замки, и через несколько секунд дверь распахнулась. На пороге возникла упитанная дама с красным лицом и седыми прядями волос, небрежно сколотых на затылке пластмассовой коричневой, под черепаху, заколкой.
— Почему это весь дом? — повторила она свой вопрос, агрессивно уставившись на Маришу.
— Так он ведь старый, проводка не позволяет отключить одну квартиру, не трогая другие, — пояснила Мариша.
— Это бред! — решительно заявила ей соседка.
В глубине души Мариша была с ней полностью согласна. Но вслух продолжала твердить свое.
— Мое дело маленькое, — показывая, что и сама расстроена принесенным известием, произнесла она. — А только со следующей недели, если не удастся взыскать долг с вашей соседки, свет всем вам отключим. Сколько можно уведомления посылать? Ее и к нам в контору несколько раз вызывали — не является. В суд повестки три раза присылали, она и ухом не ведет. Повестки обратно неврученными приходят. Она же мошенница! За что же государство должно страдать?