Пестрые истории
Шрифт:
Но ничего такого не произошло.
Император молчал, будто это его совсем не интересовало.
10 марта начальник полиции опять отписал в Прагу. Он докладывал, что молодой господин все больше неистовствует, все громит, в клочки рвет одежду, даже опасаются, что в один из приступов он подожжет замок.
А вот это подействовало. Оставим убийство, от него казна не обеднела. Но пожар? Ведь сгорит государственное имущество! С этим надо что-то делать.
18 марта наконец-то прислали в Крумау нескольких санитаров, они вставили решетки в окна, чтобы молодой господин не выпрыгнул из окна, и вообще следили,
Ни телесное, ни нравственное лечение не помогло. Юлиус заразился от грязи, потому что он не терпел, чтобы его мыли; тело его покрылось язвами, и 25 июня 1609 года душа его вышла паром и скукожилась.
В Вене прошел слух об одном таинственном случае, который так оплела паутина утаиваний, что ясно представить, в чем тут дело, просто невозможно.
Император Франц скончался в 1765 году.
В том же самом году во французский город Бордо прибыла молодая девица в сопровождении мужчины постарше. Мужчина поселил девушку под именем Фелиция Юлия фон Шенау в одной тамошней семье немецкого купца. Через несколько дней в купеческой семье появился другой мужчина; он не назвался, но вручил девушке набитый тысячью золотых луидоров кошелек, что отлично возместило всякое представление. По внешности напоминающий священника, мужчина сказал только, чтобы она не любопытствовала, откуда деньги, а устраивалась бы со всем подобающим комфортом, вела бы себя высоконравственно, а он и в дальнейшем будет о ней заботиться, но при условии, чтобы она сохраняла тайну и о своей прежней жизни не рассказывала бы никому.
Большими деньгами были тогда эти золотые. Фелиция Юлия сняла целый дом, наняла прислугу, завела экипаж и лошадей и так же легко сорила деньгами, как легко они ей достались. Высший свет Бордо принял девицу с распростертыми объятиями, и этому я дам более пространное объяснение.
Загадочный незнакомец сдержал слово и потом приносил невесть откуда бравшиеся деньги, за три года их сумма составила сто пятьдесят тысяч ливров. Фелиция Юлия весело потратила до последнего гроша эту огромную сумму — целое состояние, и сверх того еще наделала долгов на 60 тысяч ливров.
Золотой ливень мог проливаться только из налитых золотом облаков, а таковые ходят высоко над головами простых людей. С другой стороны, с высоким покровительством никак не сочеталось поразительное невежество девушки: она даже не умела читать и писать. Позднее она объясняла это тем, что в детстве воспитатели начали было ее учить, но когда священник, наблюдавший за ее развитием, узнал об этом, то запретил всякое школьное обучение, учил только по катехизису, да читал мессы. (Уж не в том ли смысл такого своеобразного запрета: неграмотная девушка не будет вникать в тайну своего рождения?)
До нее вообще не доходило, что деньги имеют какую-то ценность, она даже не подозревала, что такое влезть в долги. Эту ее неосведомленность и неопытность ловкие кредиторы поэксплуатировали вдоволь, чем отравляли ей жизнь.
Однако у гусиных перьев словно вырастали крылья, когда даже в официальных бумагах писали доклады о ее красоте. «Высока
Я уже упомянул о том, что Фелиция Юлия наделала 60 тысяч ливров долга. А дальше произошло то, что и должно было произойти: таинственный золотой дождь однажды так же таинственно прекратился, оставшаяся без денег девушка продолжала вести прежний образ жизни в кредит. Наивно полагая, что перерыв временный, и человек, похожий на священника, все же появится со своей мошной.
Но тот больше не появлялся. Кредиторы зашумели и стали требовать деньги. Оказавшись в стесненном положении, девушка, наконец, заинтересовалась тайной своего рождения.
Только абсолютная неопытность девушки и абсолютная глупость ее советчиков могут служить объяснением, что ради этой задачи были подделаны письма. Слух о них достиг Вены.
Тогда императрица Мария Терезия обратилась к Версалю, на что предупредительные французские власти Фелицию арестовали и препроводили в Брюссель. (Здесь, в столице нижненемецких земель, наследной вотчине австрийских императоров, была их власть.)
Граф Кобенцль, полномочный министр Марии Терезии, двадцать четыре раза допрашивал ее. Допросы проводились в обществе графа Нени, брюссельского высокопоставленного чиновника.
Когда граф Нени впервые увидел девушку, ему тотчас в глаза бросилось ее разительное сходство с императором Францем.
Они (граф Кобенцль и граф Нени) были поражены также и тем, что она совершенно отличалась от известного типа авантюристок. В ее ответах не было и следа разных уверток, обиняков — открыто и прямо, с какой-то долей невинной наивности говорила она даже о подделках, значения которых, очевидно, не могла взять в толк. В Бордо она вела безупречно чистый, высоконравственный образ жизни, нашлись два вельможных искателя ее руки, но ей не хотелось выходить замуж.
О своей прежней жизни она рассказывала так.
Воспитывалась в небольшом городке в Чехии; в каком, этого она не знает; где родилась, ей не сказали. Воспоминания детства уже позабылись, но она четко помнит, что в подростковом возрасте ее навещал трижды очень знатный человек. Он был в охотничьем костюме, на лошади, приезжал с одним сопровождающим. Обращался с ней с большой любовью и нежностью, обнимал ее и, посадив на колени, пообещал, что всегда будет заботиться о ней, сделает ее богатой и счастливой до конца ее жизни.
Кроме трех визитов, она его больше не видела.
Напротив, как-то раз притопал поп с черной вестью: ее покровитель скончался.
Последнее его распоряжение было, — утверждал поп, — отвезти девушку в Бордо и поместить ее в монастырь. Снабдив ее в дорогу всем необходимым, поехал с ней. В Бордо, однако, о монастыре речь больше не заходила. Через несколько дней она получила приглашение явиться к губернатору, герцогу Ришелье, он-де желает сообщить ей нечто. Герцог принял ее весьма любезно и почтительно, показал письмо, в котором одна высокого звания дама просила его взять под свое покровительство Фелицию. Он согласился, навещал ее, позаботившись о том, чтобы она хорошо выучила французский; приглашал на свои вечера и рауты.