Пестрые истории
Шрифт:
Настолько стали они нарушать мирное течение жизни города, что правительство было вынуждено навести порядок: королевским указом от 21 июня 1630 года шутовской парламент дижонских дураков был распущен.
Остальные похожие братства дураков во Франции творили вещи нисколько не умнее, чем дижонское.
В Эвре и Руане они назывались Les Cornards,то есть «рогоносцы». (Титул касался, однако, не известного украшения обманутых мужей, под ним следует понимать ослиные уши, торчащие из-под шутовского колпака.) Объектами своих нападок они избрали почему-то аббатов: обряжали в церковное парадное облачение, сажали на осла и с великим гвалтом, сильно жестикулируя и размахивая
Был в Париже один кружок дураков, который не удовлетворился аббатами, а выбрал в качестве своей мишени герцога.Как бы по-дурацки это ни звучало, но правами и обязанностями герцога дураков однажды серьезно занялся парижский парламент.
Случилось так, что два члена общества восстали против некоего Николя Жубера, законно избранного герцога, и потащили его в суд.Видать, он небрежно исполнял свои обязанности, потому что иск гласил:
«Просим суд обязать Николя Жубера устроить торжественный вход дураков в Париж через ворота Сен-Дени, провести торжественное собрание с церемониями, освященными обычаем. Ежели он того не сделает, уволить его от должности и вместо него избрать нового главу государства».
Характерно, что суд совершенно серьезно, что вполне в духе того времени, призвал герцога к ответу.
Тот, прежде всего, выступил с формальнымвозражением: два дурака не имеют права судиться от имени всего общества.
Не помогло. Суд отклонил возражение, удовлетворил иск и обязал герцога Жубера 1 мая провести традиционное шествие с участием свиты в полном составе и подданных. Если он этого не выполнит, считать герцогский трон опустевшим и возвести на него более подходящую (то бишь дурацкую) персону.
Жубер обжаловал это постановление суда в парижском парламенте как в высшей судебной инстанции. У парламента, видать, оказались дела посерьезнее, потому что только через три года соблаговолили вынуть его жалобу на свет. Постановлением от 19 июля 1608 года решение суда низшей инстанции было пересмотрено, истцам было отказано, а Николя Жубера сочли возможным оставить при всех его регалиях и правах главой герцогства [54] .
54
Посмертно изданное произведение Артура Дино. «Les soci'et'es badines». Париж, 1867. T. II. Дино Артур Мартен (1795 — до 1867) — французский антиквар и писатель. Автор исторического исследования о трубадурах, бродячих музыкантах и жонглерах средневековой Франции, книги «Шутейные сообщества». Писал биографические статьи для издаваемого Мишо «Биографического словаря». — Прим. ред.
Улица со временем посерьезнела. Над затеями деланных дураков и паяцев больше никто не смеялся. А если кого распирало от желания подурить, таковые вынуждены были запереться в четырех стенах. Вот тут-то они могли смело изливать свою дурь, в закрытом лоне престраннейших обществ.
В Париже в эпоху Директории писатели и актеры основали Академию зверей. Пристанище они нашли у подножия Монмартра, потому что эта часть города в давние времена славилась… ослами. Среди многочисленных кафе, буквально наседавших друг на друга, они выбрали то, хозяином которого был некто по имени Годен (Gaudin). Из этого имени получалась анаграмма Nigaud,что означает название породы птиц (баклан), в народе так звали дураков.
При приеме
В соответствии с уставом на сходках членов этой академии запрещалось говорить что-то такое, что имело бы хоть какой-нибудь… смысл. Можно было нести только невообразимую чепуху, перебрасываться только глупейшими фразами, забавлять друг друга перевернуто-вывернутыми анекдотами и каламбурами, остротами, изощренными загадками — короче говоря, нести чушь, по-французски называемую coq-`a-l'^ane.
Чрезмерная популярность для развеселого зверинца стала роковой. Он вошел в моду. Слух о веселье, бушевавшем в кафе на Монмартре, достиг квартала Сен-Жермен, и парижская знать возжелала богемы. Громкие имена просились в члены Академии зверей, и приходилось принимать, какой бы шлейф великой скуки ни тащили они за собой.
Тут возникал один деликатный вопрос: с какими салонными зверями их можно соотнести? Не могли же они, никого не обидев, назвать парламентского оратора Попугаем, сановника — Сорокой, генерала — Зайцем, члена скакового общества — Лошаком. Богема только меж собой могла искриться весельем; настроение померкло, писатели и актеры потихоньку отстали. Общение оставшихся чужаков, правда, не противоречило уставу, потому что смысла там было мало, впрочем, оно и не отличалось от их обычных разговоров.
Зверинец потихоньку опустел.
Более всего невинных гротескных клубов вырастила Англия XVIII века. («Spectator» за 1710 год в номерах 9, 17, 30, 72, 78 приводит их описания.) Таковыми были: Adam-Club,то есть клуб Адамов. Не подумайте чего плохого. Прием связывался не с костюмом Адама; просто таково было условие: всех членов клуба звали Адамами.
King-Club— клуб королей. И этого не стоит пугаться, тут главное — фамилия: просто собирались носители фамилии King(Король).
О клубе Георгови говорить не стоит, что они собирались в день своих именин, и если кто-то, что-то утверждая, очень настаивал, то вместо подкрепления «Ей-Богу!» (что по-английски звучит как « Ву Jovel»,то есть «Клянусь Юпитером!») клялся св. Георгием.
Клуб живущих на одной улицене требует особого пояснения, а вот о клубе Hum-drum,то есть о «Клубе скучающих», следует знать, что его члены, все исключительно почтенные джентльмены, сидя сообща до полуночи, не произносили ни единого слова, молча дымили трубками и пили.
Сходные цели ставил «Клуб немых». Кое-что из жизни этого клуба просочилось. Когда герцог Мальборо (1650–1722) выиграл битву при Гехштетте (1703), один из членов клуба, узнав эту новость, в порыве патриотического воодушевления поспешил в клуб и на радостях воскликнул: «Мы победили!» и был немедленно исключен. Голосование, естественно, происходило не живым словом, а на римский манер, pollice verso:повернутый вниз мизинец означал — помилованию не подлежит. Другое известное событие произошло при приеме в клуб нового члена. Новичок подошел к задумчиво сидящему в кресле старому члену и представился. Собственно, этим он еще не нарушил правил. Но потом необдуманно прибавил: «How do you do, Sir?» (Как поживаете?) Несносного болтуна тут же единогласно исключили.