Пьесы и пьески
Шрифт:
Коля:
– Ах, ты кондом импортный. (достает из-за спины рогатку) А, ну ложись. Все ложитесь. На пол! На пол! (стреляет, все ложатся) А, ты – Верка, раздевайся сейчас я тебя здесь, прямо перед всеми…
Гоша:
– Ой, страсти какие. Нет, я – на работу. (потихоньку уползает за дверь)
Вера:
– Коля, что с тобой?
Генрих:
– Сударь,
Коля:
– Ах, ты, сударь-мударь…( стреляет) Верка, ты готова? Руки – в ноги, ноги – шире.
Генрих пытается встать, но Коля снова стреляет:
– Лежать, голубая сопля. Я спрашиваю: Верка, ты готова?
Коля стреляет. Лопает один из шариков. Вера:
– Мои шарики!
Генрих вскакивая:
– Я спасу их!
Коля стреляет:
– Лежать! Кому сказано…
Генрих хватается за ногу и падает. Вера:
– Ах, Генрих!
За спиной Коли появляется тихо зашедшая в дверь мама Веры. Она в белой смирительной рубашке. Толкает Колю плечом:
– Ах, ты паскудник.
Коля удивленно смотрит на нее:
– Отвали, сумасшедшая.
Мама Веры, продолжая его толкать:
– Я не сумасшедшая, я не сумасшедшая… Это мой дом, это моя дочь…
Коля:
– Да, заткнитесь вы, мамаша. Не до вас сейчас. И вообще… ложитесь лучше, как все. (в свою очередь толкает ее)
Мама Веры пятится и падает возле шкафа с посудой:
– Насилуют!
Вера:
– Мама!
Генрих держась за ногу и морщась от боли пытается встать:
– Я помогу!
Коля:
– Я сказал: лежать всем! (стреляет из рогатки) Всем! Всем! Лежать! Лежать!
Генрих и Вера укрываются за стулом. Мама развязывается и начинает не очень метко бросать тарелки в Колю. Тот уворачивается. Одна тарелка попадает или почти попадает в Генриха. Генрих – маме Веры:
– Я – свой. (Рядом пролетает еще одна тарелка. Генрих – Вере) Она с ума сошла.
Вера:
– Пять лет назад.
Мама Веры попадает или почти попадает в Колю. Он целится в нее:
– Сейчас я мать твою… (Мама Веры падает на пол и уползает к окну, вылазит через него наружу. Коля щурится) Да, где она? Где сумасшедшая?
В дверь «въезжает» отец Веры:
– Задавлю на хрен. Семь лет воли не видать! (Рулит не очень уверенно на Колю, тот легко от него уворачивается)
Генрих:
– Кто
Вера:
– Мой отец.
Генрих принюхивается к проехавшему рядом папаше:
– Он что – пьяный? Вроде и не пахнет.
Вера:
– Мама говорила – «психоз-вульгариус». Она теперь в этом разбирается. Жизнь-то у отца была такая, что света божьего не видел: работа да бабы, бабы да работа. Вот и…
Отец:
– Задавлю на хрен. Семь лет воли не видать! Машина – зверь.
Коля целится в ноги отца Веры:
– Щас я тебе по колесам дам (отец подпрыгивает, уворачиваясь). Нет, лучше по кардану (целится отцу в пах)
Отец прикрывается одной рукой, потом хватается за бок:
– Картер пробил, гад. Уезжаю в ремонт. В ремонт… (рулит одной рукой, уезжает)
Коля:
– Ага, Вер, защитнички-то разбежались… А этот, этот малохольный еще с тобой? (снова стреляет в направлении Веры и Генриха)
Бабушка приоткрывает один глаз и цепляет Колю клюкой:
– Изыди, сатана!
Коля целится в бабушку:
– Сейчас и ты схлопочешь.
Бабушка бросает клюку, смиренно складывает руки и закрывает глаза, всхрапывает. Коля:
– Вот так-то. (целится в скрывающихся за стулом Веру и Генриха) Попорчу
Верка, ой попорчу.
Генрих закрывает Веру собой, вздрагивает. Вера:
– Ты ранен, тебе больно.
Генрих:
– Не бойся – я в бронежилете.
Вера:
– Что делать?
Генрих:
– Сейчас что-нибудь придумаю.
Коля опускает рогатку, лезет в карман:
– Щас перезаряжусь и обоих вас оприходую.
Генрих быстро ползет, перекатывается по полу. Затем в прыжке срывает со стены паяльник. Стреляет в Колю из паяльника очередью:
– Та-та-та-та…
Коля хватается за грудь и живот, падает:
– А…, сволочь, сволочь, убил. Прощай… Ве-ра…
Вера встает:
– Ты… вы его… убил, убили?
Генрих дует на жало паяльника:
– Нет, это всего лишь успокаивающие и облагораживающие пули.
Вера подбегает к Генриху:
– А вы, ты ранен, ранены… Вам больно.
Генрих:
– Да. Но…
Вера: