Пьесы: Оглянись во гневе. Комедиант. Лютер
Шрифт:
Фрэнк. У большинства, впрочем, вообще шляп не было.
Билли. Когда я был молод, то каждый — а тогда все мужчины носили шляпу, хоть лорд, хоть кучер, — каждый мужчина обнажал голову, когда приближался к Кенотафу [21] , Даже в автобусе. А сейчас, я видел, проходят себе, даже не взглянут. И если оттуда убрать флаги, то наверняка садились бы рядом и жевали бутерброды.
Арчи. Я все думаю о нашем Мике и Сильвии. Прелестная и симпатичная была девчушка. Интересно, что с ней сейчас. Прочла она о нем в газетах? Национальный герой, убит на поле брани. Вряд ли она его совсем забыла.
21
Кенотаф —
Фрэнк. Наверно. Можно, я себе налью?
Арчи. Пожалуйста. Помню, в свое время я из-за нее поволновался. Я никак ничего не мог вытянуть из Мика, а у меня было подозрение, что она еще подросток. И немного тревожился. Я пытался с ним про это заговорить, но он всегда считал, что я малость придурковат, вот ведь как. Я, впрочем, не обижался. Мне даже нравилось. (К Джин.) Он вообще меня всерьез не принимал. Я мекал и бекал и наконец ляпнул: «Послушай, сынок, ты, вероятно, и сам уже знаешь, что хорошо бы поосторожней». Он только осклабился, как щелкунчик, а я почувствовал себя доморощенным попом. И добавил только: «А ты, собственно, знаешь, когда по закону наступает половая зрелость?» Он все сидел со своей кошмарной ухмылкой от уха до уха и сказал: «В шестнадцать».
Джин. Куда ты завтра тащишь Билли?
Арчи. Придется возвратиться в Брайтон, наняться в уборщики пляжа.
Фрэнк(к Джин), У тебя есть при себе аспирин? Я ничего не нашел.
Арчи. Эдлинс — так, кажется. Дальше за Брайтоном.
Джин(передавая Фрэнку таблетки). Ты не знаешь, что он надумал?
Арчи. Там можно премило накачаться местным сидром за какие-то гроши.
Фрэнк. Да оставь их в покое.
Арчи. Давненько не пробовал. Сколько он тогда стоил?
Джин. Он хочет с ней развестись. Хочет бросить Фебу. Я ее видела, эту девку, на которой он собрался жениться. Уже совсем спятил. Окончательно. А с ней что будет? (Кивает в сторону спальни.)
Фрэнк. То же, что и со всеми. Послушай, Джин, милая, сердце мое золотое, ты ведь никого не переделаешь…
Джин. Ты хоть видел ее? Я их вчера застала вместе. В «Роклиффе». Очень хорошо разглядела. Профессиональная девственница.
Арчи. Интересно, какой там нынче сидр. (К Билли.) Сколько, говоришь, он стоил?
Фрэнк. Отнесу ей таблетку.
Билли. Что?
Арчи. Сидр, говорю, старый бродяга.
Билли. Откуда мне, интересно, знать? Разве я пил такое пойло?
Арчи. Да, кисловат, пожалуй.
Билли. Пенни, что-нибудь так. Пенни за пинту.
Арчи. А сейчас, небось, целый шиллинг. (Короткая пауза.) За эти деньги и пива можно выпить.
Джин(к Арчи). Она красивая, испорченная, тщеславная и глупая к тому же. И родители у нее, наверно, глупые. Только глупцы могли произвести на свет мисс «Ничтожество — 1957».
Арчи. Все равно.
Джин. Сколько ей?
Арчи. Двадцать.
Джин. Двадцать. Наверно, они настолько глупы, что даже позволят ей выйти за тебя?
Арчи. Знаешь,
Джин. Полагаю, и денег они тебе ссудят?
Арчи. Была такая мысль.
Джин. Ты значит, позволишь ей продеть кольцо в нос и будешь себя уверять, что это не больно, потому что тебе наплевать на всех и вся. Думаешь, на тебе свет клином сошелся? А что с Фебой?
Арчи. Айви Вильямс ее звали. Миссис Айви Вильямс. Миссис Айви Вильямс.
Билли. Ну что ж, пойду. К кому мы идем — к Рубенсу?
Арчи. К Клейну.
Билли. Чарли Клейн. Старина Чарли Клейн. Я был в его самой первой антрепризе. Ты знаешь?
Арчи. Двенадцать тридцать.
Билли. Он был еще моложе Джинни. Я его рекомендовал в Национальный спортивный клуб. Собственно, я его и вывел в люди.
Арчи. Прижимистый, негодяй.
Билли. Ну, Чарли парень что надо. Это ведь я его заставил связаться с Эдди Драммером. Хороший артист Эдди. Тысячу в неделю зарабатывал, и так двадцать пять лет — ни больше ни меньше. Хороший малый. Попал как-то в середину. Не из наших, настоящих ветеранов, и не из этих, нынешних, пятиминутных звезд с микрофоном. Они ведь сейчас ничего из себя не представляют. А у него был свой стиль, у Эдди, и хоть бы намек на какую вольность, что бы он ни делал. У нас у каждого был свой стиль, свои песни — и вообще все было очень по-английски. И говорили мы все по-английски. Не то что нынче. Знали точно, что положено, что нет. Высмеивали, конечно, порядки, но чтобы всерьез замахнуться — никогда. Настоящий профессионал — это вам не шутка, он с одним задником за спиной займет публику на полчаса. И притом он самый обыкновенный человек, как все остальные, даже еще обыкновенней, если уж на то пошло. Да, а Эдди все выступает. Все выступает. (К Джин.) Я ему всегда говорил, и все говорили: «Эдди, не забывай о тех, кого встретил по дороге в гору, они еще попадутся тебе, когда начнешь с горы спускаться». Старина Эдди. Вот он, пожалуй, действительно великий. И последний. Да, пожалуй, последний. (Уходит.)
Джин. Что ты задумал, что ты хочешь с ним сделать? Неужели опять выпустить на сцену?
Арчи. У Рубенса и Клейна, завтра в двенадцать тридцать…
Джин. Ты ведь в гроб старика сведешь, только бы спасти свою никому не нужную, не первой свежести программу…
Арчи. Спасение никому не нужной, не первой свежести программы здесь ни при чем. А вот спасти твоего никому не нужного и не первой свежести папашу от тюрьмы было бы неплохо. Публика совсем не обязательно придет смотреть Арчи, зато Билли Райса она еще может помнить. Так что попытаться стоит.
Джин. И тут ты все решил развалить? У него одного осталось еще достоинство и уважение к себе, он единственный имеет хоть что-то, а ты его решил убить, отправляешь к этим Рубенсу и Клейну, чтобы эти господа в двенадцать тридцать подписали ему смертный приговор. Куда ты ввязываешься, чем ты его пронял?
Арчи. Он считает, что обязан мне помочь.
Джин. Обязан помочь! Обязан! Билли ни тебе, ни кому другому ничем не обязан.
Арчи. Видишь ли, пока ты мне рацеи читала насчет моральной чистоты, Билли сделал одну штуку. Он пошел к родителям той девушки, ну, той профессиональной девственницы из «Роклиффа». Пошел и рассказал им, что я женат и что у меня взрослые дети. Полагаю, внебрачными отпрысками ему уже не пришлось их пугать.