Пьесы
Шрифт:
М а м е д. Три дня.
С л е п о й н и щ и й. Всего три дня? (Чешет голову, думает.) Немного. Но ведь надо успеть.
М а м е д. Надо, земляк, надо! Во имя победы! Во имя народа! Во имя моей Гюльбахар! Во имя любви и жизни!
Д е р в и ш. Эй, раб божий, слепец, что ты задумал? Открой свой замысел и нам! Что ты придумал?
С л е п о й н и щ и й. Как говорится, подарок чабана — палка. Я ведь кяризник, ребята. Моя профессия — рыть колодцы и каналы. Хаджи-ага, собирай как можно больше верных людей. Между твоим караван-сараем и дворцовой
И б р а г и м. Я низко кланяюсь твоей сообразительности и уму, брат. Будем работать без перерыва! Как кроты! Людей найдем сколько угодно! Весь город за нас! Вся страна!
Д е р в и ш. Да поможет нам аллах!
Х а м м а л. Да помогут нам наши мозолистые руки!
Х а д ж и - а г а. За работу, ребята, за работу! Нельзя терять ни минуты! Пошли!
Все уходят.
Открывается занавес. Дворцовая площадь. На ней собрался народ. Дымит догоревший костер. Рядом возвышается еще одна большая куча дров и хвороста саксаула, словно бы еще для одного костра.
Все с нетерпением и конечно же сомнением ждут возвращения с того света человека.
На площади много стражников. Они следят за порядком. Во главе их — н а ч а л ь н и к с т р а ж и.
Здесь же Х а д ж и - а г а и И б р а г и м.
Голос из толпы: «Да упокой аллах его душу! Сгорел человек! Живьем сгорел! Бедняга! С того света не возвращаются!»
И б р а г и м. Он вернется! Этот парень вернется! Иду на спор! Даю сто туманов против десяти — Мамед вернется! Двести туманов! Триста туманов! Тысячу!
Голоса из толпы: «Не вернется!.. Не вернется!.. Вернется!.. Вернется!.. Он сгорел!.. А может, и не сгорел!.. Все мы ходим под аллахом! Аллах велик! Аллах-у-акбар!.. Вернется… Не вернется!..»
Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (размахивает плетью). Гав-гав-гав!.. Тише, люди! Тише! Не оскверняйте шумом слух нашего шах-ин-шаха, нашего четырежды луно- и солнцеподобного, который вот-вот должен пожаловать сюда для высочайшего лицезрения! Гав-гав-гав!
Толпа хохочет.
Гав-гав-гав! У, рабы! (Размахивает плетью.) Всех запорю до смерти! Гав-гав-гав!..
И б р а г и м (Хаджи-ага). Ах, как мне хочется опустошить карманы этого злого пса! Может, попытаться, Хаджи-ага? Я мигом!
Х а д ж и - а г а. Стой спокойно, Ибрагим! Удивляюсь, как ты сейчас можешь думать об этом!
И б р а г и м. Прямо-таки руки чешутся.
Х а д ж и - а г а. Почеши одну о другую, если чешутся.
И б р а г и м. Это иной зуд, Хаджи-ага! Профессиональный! Тебе этого не понять!
Появляется
Х а м м а л (тихо). Мы только что отправили его назад. Он передохнул, попил воды и теперь ползет сюда. Да поможет ему всевышний!
Х а д ж и - а г а. А где слепой кяризник?
Х а м м а л. Идет вместе с дервишем.
И б р а г и м. Ох, Хаджи-ага, никогда в жизни я так не волновался! А ведь в моей воровской жизни было очень много волнительного! В такие переплеты приходилось попадать, но никогда сердце так не билось. Вот-вот, кажется, разорвется.
Х а д ж и - а г а. Это от усталости и работы под землей. Молодцы, ребята! Потрудились на славу. Такую работу проделали! Прорыть под землей ход за три дня и три ночи — это не фунт изюма съесть!
И б р а г и м. Спасибо слепому кяризнику! Этот крот знает свое дело. Он за троих работал. Работяга!
Х а д ж и - а г а. Людям скажи спасибо, землякам. Не пожалели своих сил!
Х а м м а л. Столько земли вынесли в мешках за город! Даже у меня спина болит. А каково тем, кто к такой работе непривычен?
Х а д ж и - а г а. Да ниспошлет нам аллах за наши труды удачу!
Появляется с л е п о й н и щ и й.
С л е п о й н и щ и й. Хаджи-ага, Ибрагим, где вы?
Х а д ж и - а г а. Мы здесь, кяризник.
И б р а г и м. А где дервиш?
С л е п о й н и щ и й. Довел меня до площади, дальше не пошел. Не верит в успех нашего дела. Боится. Твердит, как баран, одно и то же: мол, шахская власть от аллаха, аллах, мол, не допустит гибели шаха, голос шаха — глас аллаха! Совсем зарифмовался. (Делает у головы характерный жест рукой.)
И б р а г и м. Хаммал, пойди приведи его сюда. Пусть своими глазами увидит, на что способны человеческие руки и головы, если они объединяются.
Х а д ж и - а г а. Оставь его в покое, Ибрагим! Он сам примчится сюда, когда каша заварится. Как там Мамед, кяризник?
С л е п о й н и щ и й. Как всегда. Уверен в успехе. Настоящий джигит! Такого вы никогда не увидите выбитым из седла и волочащимся по земле за лошадью судьбы!
Хаммал незаметно исчезает.
Издали доносится ослиный крик: «И-а!.. И-а!.. И-а!..»
Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Гав-гав-гав!.. Дорогу!.. Дорогу нашему четырежды луно- и солнцеподобному! Дорогу нашему шах-ин-шаху! Дорогу владыке наших жизней и сердец! (Размахивает плетью.) Гав-гав-гав!..
Х а д ж и - а г а. Ну, начинается!..
Ослиный крик повторяется.
Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (вслушивается, приложив ладонь к уху). Гав-гав-гав!.. Нет, обознался. Это — не наш! Гав-гав-гав!