Петербург таинственный. История. Легенды. Предания
Шрифт:
Великий князь рассмеялся, велел Тортусу придти к себе, накормил его досыта и сам напоил допьяна.
Воспоминания Ф. Булгарина. Спб., 1874.
Великий князь Константин Павлович писал до такой степени дурно и неразборчиво, что иногда писем его нельзя было прочитать. А. П. Ермолов, находившийся в постоянной переписке с ним, часто говорил ему об этом. Раз, они не виделись четыре месяца, и в течение этого времени Ермолов получил от великого князя несколько писем. При свидании великий князь спросил его:
— Ну что, ты разобрал мои письма?
Ермолов отвечал, что в иных местах попытка удалась, а в других нужно было совершенно отказаться от нее.
— Так принеси их, я прочту тебе, — сказал великий князь.
Ермолов принес письма; но великий князь, как ни старался, сам не мот разобрать того, что написал.
Воспоминания Ф. Булгарина. Спб., 1874.
Светлейший князь Александр Сергеевич Меншиков, родной правнук того знаменитого при Петре Великом Александра Даниловича Меншикова, которому отведено обширное место в истории, являлся выдающимся государственным деятелем в царствование императора Александра I и Николая Павловича. Занимая должность начальника края в Финляндии, он в сильнейшей степени способствовал обрусению его населения; будучи морским министром, князь проявил много полезной административной энергии, а во время крымской кампании в 1855 году он был назначен главнокомандующим морских и сухопутных войск.
Отличительною чертою характера этого государственного человека было остроумие, которое не покидало его ни в какие минуты жизни. Среди русских остряков он занимает первенствующее место. Его каламбуры, из которых многие еще до сих пор не могут по некоторым обстоятельствам появиться в печати, в свое время облетели с быстротою молнии не только столицу, но, пожалуй, и всю Россию. Хотя, впрочем, нельзя не оговориться, что немало было таких острот, в особенности политических, которые несправедливо ему приписывались. Но князь пользовался такою популярностью острослова, что никто не мог себе представить что-нибудь меткое, смелое, колкое, принадлежащее другому лицу. Александр Сергеевич пользовался большим вниманием императора Николая Павловича, умевшего ценить остряков и любившего их.
Характерна острота кавказского героя А. П. Ермолова по поводу острого языка Меншикова.
Случилось им встретиться во дворце. Князь стоял перед зеркалом и рассматривал свой подбородок.
К нему подошел Ермолов и спросил:
— Что это ты так пристально разглядываешь?
— Да вот боюсь, не очень ли длинна моя борода, — ответил Меншиков, проведя рукою по подбородку, дня два не бритому.
— Господи, батюшка, нашел чего бояться!.. Высунь язык да и побрейся!
Действительно, Александр Сергеевич кого угодно мог «резать языком, как бритвой».
Князь Меншиков, защитник Севастополя, принадлежал к числу самых ловких остряков нашего времени. Как Гомер, как Иппократ, он сделался собирательным представителем всех удачных острот. Жаль, если никто из приближенных не собрал его острот, потому что они могли бы составить карманную скандальную историю нашего времени. Шутки его не раз навлекали на него гнев Николая и других членов императорской фамилии. Вот одна из таких.
В день бракосочетания императора Николая I в числе торжеств назначен был и парадный развод в Михайловском. По совершении обряда все военные чины одевали верхнюю одежду, чтобы ехать в манеж.
— Странное дело, — сказал кому-то князь Меншиков, — не успели обвенчаться и уже думают о разводе.
Кукольник Н. В. Анекдоты // Отдел рукописей Института русской литературы, ф. 371, № 73.
Однажды Ментиков, разговаривая с государем и видя проходящего Канкрина, сказал:
— Фокусник идет.
— Какой фокусник? — спросил государь. — Это министр финансов.
— Фокусник, — продолжал Меншиков. — Он держит в правой руке золото, в левой — платину: дунет в правую — ассигнации, плюнет в левую — облигации.
В 1848 году государь, разговаривая о том, что на Кавказе остаются семь разбойничьих аулов, которые для безопасности нашей было бы необходимо разорить, спрашивал:
— Кого бы для этого послать на Кавказ?
— Если нужно разорить, — сказал Меншиков, — то лучше всего послать графа Киселева: после государственных крестьян семь аулов разорить ему ничего не стоит!
Исторические рассказы и анекдоты из жизни русских государей и замечательных людей XVIII и XIX столетий. Спб., 1885.
Князь Меншиков, пользуясь удобствами железной дороги, часто по делам своим ездил в Москву. Назначение генерал-губернатором, а потом и действия Закревского в Москве привели Белокаменную в ужас.
Возвратясь оттуда, князь Меншиков повстречался с графом Киселевым.
— Что нового? — спросил Киселев.
— Уж не спрашивай! Бедная Москва в осадном положении.
Киселев проболтался, и ответ Меншикова дошел до Николая. Государь рассердился.
— Что ты там соврал Киселеву про Москву? — спросил у Меншикова государь гневно.
— Ничего, кажется…
— Как ничего! В каком же это осадном положении ты нашел Москву?
— Ах, господи! Киселев глух и вечно недослышит. Я сказал, что Москва находится не в осадном, а в досадном положении.
Государь махнул рукой и ушел.
В 1834 году одному важному лицу подарена была трость, украшенная бриллиантами.
— А я бы, — сказал Меншиков, — дал ему сто палок!
Федор Павлович Вронченко, достигший чина действительного тайного советника и должности товарища министра финансов, был вместе с этим, несмотря на свою некрасивую наружность, большой волокита: гуляя по Невскому и другим смежным улицам, он подглядывал под шляпку каждой встречной даме, заговаривал, и если незнакомки позволяли, охотно провожал их до дома.