Петербург в 1903-1910 годах
Шрифт:
— Откуда вы взяли?
— Из объявлений в «Новом времени»!
Спрашиваю сестру — никаких стихов она не помещала и не писала.
Однофамилец у меня есть только один — двоюродный брат Сергей Иванович. Я подумал, что, вероятно, это он наглупил что-нибудь по своей юности и даже не поинтересовался заглянуть в «Наблюдатель».
Не помню через сколько времени, натыкаюсь я сам на газетное объявление о выходе того же журнала; просматриваю и опять вижу свою фамилию, на этот раз уже с совершенно другими
Заинтересовало это меня; редакция «Наблюдателя» помещалась поблизости, на Пушкинской ул., и я отправился туда.
— Прихожу и спрашиваю — могу ли видеть г. Пятковского?
Конторщик смотрит на меня, как на сумасшедшего.
— Нет, говорит — нельзя.
После я узнал причину такого таращенья на меня глаз конторщиком: Пятковский был кругом должен, да и по причине разных других «дел» прятался от публики и изловить его можно было разве при помощи гончих.
— Когда же можно застать его?
— Не могу сказать определенно: они редко бывают здесь.
— Да ведь приемные дни же у вас есть?
Конторщик тонко улыбнулся.
— Есть, но только они в них не бывают.
— Удивительная редакция, говорю. Впрочем, вы можете дать справку! — И рассказал ему, в чем дело.
Стали мы пересматривать журнал и нашли книжки с моими стихами, перепечатанными из вышеупомянутого сборника.
— Не можете ли вы мне сказать, — как попали к вам эти стихи?
— Не знаю — это ведь дело лично редактора!
Вижу — толку не добиться никакого; надежды повидать Пятковского и объясниться с ним нет тоже.
— Ну-с позвольте, говорю, попросить вас о выдаче мне гонорара?
Конторщик извлек откуда-то громаднейшую книжищу, покопался в ней и выпрямился.
— Гонорара вам не причитается.
— Это почему?
— Вот изволите видеть? — он указал пальцем на страницу с моею фамилией: — г. Пятковский сам делает пометки.
Я нагнулся и увидел, что в графе, где обозначается гонорар, красуется слово «gratis».
— Чисто, говорю, у вас работают! Попрошу у вас в таком случае хоть книги, где помещены мои стихи!
— Пожалуйста. Три рубля семьдесят пять коп. позвольте получить с вас.
— За что?
— За книги.
— Да позвольте: авторам везде бесплатно выдают их!
— У нас г.г. авторы покупают.
— Так почему ж тогда вы считаете за книгу по рублю с четвертью, когда 12 книг стоят 12 рублей?
— Так установлено для г.г. авторов. Обратитесь к г. Пятковскому — может, он прикажет выдать бесплатно.
— Да ведь его видеть нельзя?..
— Нельзя.
Плюнул я и ушел.
Попыток узреть г. Пятковского более не делал; хотел учинить ему за такое бесцеремонное обращение с чужой собственностью скандал в печати, да рукой махнул.
23 сентября.В Чернигове, осматривая монастыри, услыхал, что в ста двадцати верстах от него находится Рыхловский монастырь, владеющий единственным в России лесом из тысячелетних дубов. Отправился в Рыхлы и прожил в монастыре несколько дней. Это настоящее трудовое братство, существующее исключительно трудами своих многочисленных сочленов. Одни из них пашут, другие возятся с обширным скотным двором, третьи на огородах, в садах, на пасеке и т. д.
Гостиницами заведывал невысокий плотный монах — лет 45, отец Федор. Я пригласил его к себе попить чайку; потом пообедали мы вместе в его келье, и о. Федор разговорился.
Много любопытного услыхал я от него о монастырской жизни; еще более узнал бы поучительного из этих бесед г. премьер — Столыпин, если бы только мог тайком подслушать наши речи. В первый раз в жизни видел я монаха, выросшего в монастыре и мало-помалу, под исключительным влиянием действий полиции и собственного духовного начальства, выработавшего в себе революционные взгляды. Пропаганды никакой он и не слыхивал.
Верстах в двадцати от монастыря ограбили какое-то волостное правление.
— А вы, спрашиваю я о. Федора — не боитесь экспроприаторов?
— Нет, мы люди привышные.
— Т. е. как это так?
— А так. Экспроприятели придут раз, ну два, — это уж Божье попущение, а полиция грабит нас каждую неделю! — И пустился он в рассказы.
— Что хочет, то и делает, — царь меньше его у нас в уезде значит! — говорил о. Федор про местного исправника, некоего Хоменского.
— Ездит всегда с урядниками, лупит кого и где попало. На днях ярмарка у нас была; здесь, на монастырском дворе стражники ни за что, ни про что нагайками мужиков бить стали. А он в номере сидит, чай пьет. Пошел я к нему, прошу унять безобразие, а он мне в ответ: «Мои люди никого никогда не трогают!» Потом встретил женщину из Новгород-Северска: она взятки ему не дала, когда он еще приставом был, вот он и зол был на нее. Увидал ее — паспорт давай, кричит.
Ну, а какой тут паспорт, на богомолье человек в своих же местах пришел?
— Нету паспорта.
— Нету? Тащи ее!
Ухватили бабу стражники, поволокли в номер к нему и уж бил же он ее там.
— Да вы бы, говорю, о. Федор, настоятелю пожаловались?
— Жаловался. Да что он может поделать — архиерею написать? А тот знай одно пишет — уладьте дело миром, не задирайте их. Боится. Все их боятся! Чистые опричники! Приедут в монастырь — сейчас подавай им того, другого, третьего. Раз к вечеру приехал со становым: обед подавай ему, да мясной, вашей-де дряни, пустых щей, не ем. Ну, а где здесь мяса достать? Сами знаете — ближайшее село в восьми верстах от нас.