Петербург
Шрифт:
Закоулок бежал в закоулок: закоулки вывели к улице. По улице пробегали обыденные обыватели в виде черненьких, беспокойных теней.
ПОПУТЧИК
Аполлон Аполлонович Аблеухов, в сером пальто и в высоком черном цилиндре, с лицом, напоминающим серую, чуть подернутую зеленью замшу, как-то испуганно выскочил в открытую подъездную дверь, дробным шагом сбежал с подъездных ступенек, оказавшись вдруг на промокшем и скользком крыльце, затуманенном сыростью.
Кто-то выкрикнул его имя и на этот почтительный выкрик черное очертанье кареты из рыжеющей мглы вдвинулось в круг фонаря, подставляя свой герб: единорога,
Аполлон Аполлонович опустил тогда свою углом поднятую ногу, прикоснулся краем перчатки к борту цилиндра и дал сухой приказ оторопевшему кучеру: возвращаться домой без него. После Аполлон Аполлонович совершил невероятный поступок; такого поступка история его жизни не знала лет уж пятнадцать: сам Аполлон Аполлонович, недоуменно моргая и прижав руку к сердцу, дабы умерить одышку, побежал вдогонку за ускользавшей в тумане спиной господинчика; примите же во внимание один существенный факт: нижние оконечности именитого мужа были миниатюрны до крайности; если вы примете во внимание этот существенный факт, вы поймете, конечно, что Аполлон Аполлонович, помогая себе, стал в беге размахивать ручкою.
Сообщаю эту драгоценную черточку в поведении недавно почившей особы первого класса единственно во внимание к многочисленным собирателям материалов его будущей биографии, о которой, кажется, так недавно писали в газетах.
Ну, так вот.
Аполлон Аполлонович Аблеухов совершил два невероятнейших отступления от кодекса своей размеренной жизни; во-первых: не воспользовался услугой кареты (принимая во внимание его пространственную болезнь, это можно назвать действительным подвигом); во-вторых: в буквальнейшем, а не переносном смысле понесся он темною ночью по безлюднейшей улице. А когда с него ветер сбил высокий цилиндр, когда Аполлон Аполлонович Аблеухов сел на карачки над лужею для извлечения цилиндра, то вдогонку убегающей куда-то спине он надтреснутым голосом закричал:
– "Мм... Послушайте!.."
Но спина не внимала (собственно, не спина - над спиной бегущие уши).
– "Остановитесь же... Павел Павлович!"
Там мелькающая спина остановилась, повернула там голову и, узнавши сенатора, побежала навстречу (не спина побежала навстречу, а ее обладатель - господин с бородавкою). Господин с бородавкою, увидев сенатора на карачках пред лужею, изумился до крайности и принялся вылавливать из лужи плывущий цилиндр.
– "Ваше высокопревосходительство!.. Аполлон Аполлонович! Какими судьбами?.. Вот-с, извольте получить" (с этими словами паршивенький господинчик подал именитому мужу высочайший цилиндр, предварительно вытертый рукавом пальто господинчика).
– "Ваше высокопревосходительство, а ваша карета?.."
Но Аполлон Аполлонович, надевая цилиндр, прервал излияния.
– "Ночной воздух полезен мне..."
Оба они направились в одну сторону: на ходу господинчик
Аполлон Аполлонович поднял глаза на попутчика: проморгал и сказал сказал с видимым замешательством.
– "Я... знаешь-тили" (Аполлон Аполлонович и на этот раз ошибся в окончании слова)...
– "Да-с?" - насторожился тут господинчик.
– "Я знаете ли... хотел бы иметь точнейший ваш адрес, Павел Павлович..."
– "Павел Яковлевич!.." - робко поправил попутчик.
– "Виноват, Павел Яковлевич: у меня, знаете ли, плохая память на имена..."
– "Ничего-с, помилуйте: ничего-с".
Паршивенький господинчик подумал лукаво: это
он все о сыне... Тоже хочется знать... а спросить-то и стыдно...
– "Ну, вот-с, Павел Яковлевич: так давайте мне адрес".
Аполлон Аполлонович Аблеухов, расстегнувши пальто, достал свою записную книжечку, переплетенную в кожу павшего носорога; оба стали под фонарем.
– "Адрес мой", - завертелся вдруг господинчик, - "переменчивый адрес: чаще всего я бываю на Васильевском Острове. Ну, да вот: восемнадцатая линия, дом 17. У сапожного мастера, Бессмертного. У него я снимаю две комнаты. Участковому писарю
Воронкову".
– "Так-с, так-с, так-с, я у вас буду на днях..."
Вдруг Аполлон Аполлонович приподнял надбровные дуги: изумление изобразили его черты:
– "Но почему", - начал он, - "почему..."
– "Моя фамилия Воронков, тогда как я на самом деле Морковин?"
– "Вот именно..."
– "Так, ведь, это, Аполлон Аполлонович, потому, что там я живу по фальшивому паспорту".
На лице Аполлона Аполлоновича изобразилась брезгливость (ведь и он в принципе отрицал существование подобных фигур).
– "А моя настоящая квартира на Невском..." Аполлон Аполлонович подумал: "Что поделаешь: существование подобных фигур в переходное время и в пределах строгой законности - необходимость печальная; и все же необходимость".
– "Я, ваше высокопревосходительство, в настоящее время, как видите, занимаюсь все розыском: теперь - чрезвычайно важные времена".
– "Да, вы правы", - согласился и Аполлон Аполлонович.
– "Подготовляется одно преступление государственной важности... Осторожней: здесь - лужица... Преступление это..."
– "Так-с..."
– "Нам удастся в скором времени обнаружить... Вот сухое место-с: позвольте мне руку".
Аполлон Аполлонович переходил огромную площадь: в нем проснулась боязнь таких широких пространств; и невольно он жался теперь к господинчику.
– "Так-с, так-с: очень хорошо-с..."
Аполлон Аполлонович старался бодриться в сем громадном пространстве, и все же терялся; к нему прикоснулась вдруг ледяная рука господина Морковина, взяла за руку, повела мимо луж: и он шел, шел и шел за ледяною рукою; и пространства летели ему навстречу. Аполлон Аполлонович все же понурился: мысль о судьбе, грозившей России, пересилила на мгновение все его личные страхи: страх за сына и страх перейти столь огромную площадь; с уважением Аполлон Алоллонович бросил взгляд на самоотверженного охранителя существующего поряд-ка: господин Морковин все-таки привел его к тротуару.