Петербургская баллада
Шрифт:
— Куда?!
— В подвал, — крикнул один из них. — Там безопаснее.
— Стоять! — рявкнул капитан, грозя пистолетом. — Никакой самодеятельности!
— Но…
— Отойти от него! Никому не верю, а уж вам и подавно! Отойти, я сказал! Седов, — обернулся он ко мне. — Берите Панова, захватите Дивова, поезжайте на конспиративную квартиру, он покажет — здесь оставаться опасно. Если он уже в доме… Что за черт?! Это не Петербург, это какое-то Чикаго! Он в доме, и мы его возьмем! Не стойте же, идите!
Схватив безвольного Панова за рукав, я потащил его за собой. Справа и слева от меня бесшумно скользили два сотрудника из группы прикрытия, вооруженные короткоствольными автоматами неизвестных мне моделей.
— Не спускайте с него глаз! — сказал я Дивову, подталкивая к нему Панова. — Отведите в сторону, приставьте этих парней и просто ждите. Скоро это закончится. Я сейчас…
Я повернулся к особняку, но не успел сделать и шага — произошло непредвиденное.
— Уехать! — истерично выкрикнул Панов, отталкивая подполковника и устремляясь к моей машине (именно в ней была распахнута дверца). — Бежать отсюда! Вам же сказали — бежать!
— Стой! — заорал я. — Держите его! Не давайте ему завести мо…
Он все же успел повернуть ключ в замке зажигания. Взрыв был такой, что машину даже подбросило вверх. Тугой взрывной волной меня швырнуло на землю, что-то горячее ударило в плечо, мгновенным наркозом обездвиживая руку. Оглушенный, я поднял голову. В двух шагах от меня на земле сидел Дивов и зажимал лицо руками. Сквозь пальцы на землю падали темно-багровые капли. Один из сопровождавших меня парней ворочался на земле, ругаясь беспрестанно и с чувством — верный признак того, что жить будет. Со вторым было хуже. Он лежал, широко раскинув руки, и на его губах пузырилась розовая пена. Странно, но взорванная машина не горела. Разваленная, как сломанный пирог, она лишь смрадно коптила, ощетинившись во все стороны рваным железом.
— А вот теперь я обиделся всерьез, — сплюнул я на землю кровавым сгустком и поднялся. — Подполковник, вы живы?
— Лицо разодрало, но глаза вроде целы, — прохрипел он.
— Помогите ребятам… Беликова с минуты на минуту должна привезти ОМОН… Просто мы, как всегда, чуть-чуть опаздываем… Я сейчас…
Но и в этот раз я не успел войти в особняк. На крыльцо выскочил растрепанный Пискунов, мазнул взглядом по произведенному взрывом побоищу и схватился за голову:
— Опять! Теперь точно амба!
— Нет, Протей, — покачал я головой. — На этот раз — нет. У тебя все почти получилось, но… Почти.
— Что? — опешил он. — Кто — Протей? Я — Протей?! А-а, понятно. Взрыв, шок… Ничего, потерпи немного, скоро приедет помощь и…
— Ты меня потому и пригласил сюда, что хотел разом избавиться от всех свидетелей, видевших тебя в лицо. Хоть и в гриме, — сказал я. — Я это знал, хотел увести Панова в безопасное место, но тебе опять повезло. Уж больно запали ему в душу твои слова насчет того, что ему надо быть подальше от этого дома. Обезумел мужик от страха… Так что в тюрьму пойдешь со спокойной совестью: свое задание ты выполнил. Знать судьба им такая… Но и тебе хватит гулять. Пора остановиться… Пора!
— Сережа, — сказал он, — ты ошибаешься. Мне даже говорить об этом оскорбительно, но чисто из уважения… Подумай сам: вот сидит подполковник Дивов, который тоже видел Протея. И он же знает меня как облупленного — столько лет работали вместе. Ни один грим не даст такого эффекта.
— Правильно, — сказал я. — В тот раз роль «Протея» играл другой человек. Ты знал, что его не станут задерживать, надеясь выйти через него на остальных участников организации, и решился на этот шаг без особого риска. Я полагаю, это был твой агент, которому ты сказал, что надо сыграть роль подставного лица: «заказчик» хочет нанять киллера. Он был уверен, что перед ним настоящий «заказчик», а Дивов был уверен, что перед ним настоящий киллер… Я полагаю, что этим подставным лицом был мой, ныне покойный, агент. Он ведь был и твоим агентом, так? Такое иногда случается с людьми, которые, как Фигаро, хотят угодить сразу всем, чтоб спокойно делать свой маленький гешефт. Мое «кураторство» стало его со временем тяготить, вот он и решил втравить меня в это дело, «слив» информацию о «черном порно». Мелкая пакость, но вдруг бы да сработала… Установить это несложно — подполковник посмотрит фотографии агента и, полагаю, сможет опознать.
— Да глупость это, — фыркнул Пискунов, косясь на выходящих из дома и прислушивающихся к нашей беседе людей. — Я — Протей?! Бред! Да мы даже близко не похожи!
— В этом и был секрет твоей неуловимости, — согласился я. — Ты — усатый, кареглазый брюнет, он — голубоглазый, безусый блондин — что может быть общего? Но Протей не маскировался, ибо он сам был маской. У тебя усы накладные, Коля. И парик. Кому придет в голову дергать за усы капитана ФСБ? Ты менял парики, отклеивал усы, вставлял контактные линзы — и Протей оживал. В случае опасности скидывал личину, и на месте преступления появлялся озабоченный розыском капитан Пискунов.
— Но… Ты же видел меня там, в ресторане! — не сдавался он. — Служба наружного наблюдения зафиксировала, как он нырнул в подземный бункер, а я разговаривал с тобой буквально через минуту!
— Минут через семь-десять, — поправил я. — Вполне достаточно для того, чтобы в подземных коммуникациях сбросить форму офицера погранслужбы, поменять парики и вылезти через ближайший люк к заранее припаркованной машине. Ты — умница, Протей. Говорю это без всякого сарказма. Ты отличный боец, прирожденный мастер комбинаций и, по-своему, честный человек. Но ты сделал две ошибки. Первая заключается в банальной истине, что людей все же убивать нельзя. Ну нельзя и все! А что касается второй… Ты так привык работать с мужчинами, что забыл о почти врожденной работе с макияжем и косметикой у женщин. Понимаешь, о чем я? Мужчины смотрят на манеру поведения, жесты, построение фраз, телосложение и умение вести себя, а женщины — на то, как ты выглядишь. Ты мог обмануть гримом меня, но не Беликову. А уж когда ты вошел в ресторан как «капитан Пискунов», но с плохо смытыми следами грима на лице… Я понимаю: где в катакомбах взять приличное средство для сведения грима? Она схватила тебя за задницу не оттого, что сексуально озабочена, а потому, что был шанс, что в спешке ты натянул брюки поверх форменных штанов пограничника. А это была бы неопровержимая улика. Но тут ты ошибки не допустил. Пришлось рисковать. А риск с таким умницей, как ты, всегда чреват жертвами… и это наша вина… Надо было брать тебя еще тогда…
— Ничего бы не доказали, — спокойно сообщил Пискунов. — Как и сейчас.
— Сохранили бы жизни и здоровье людей, — вздохнул я. — Ты и впрямь слишком хорошо играешь… Я тебе аплодирую, но пора опускать занавес. Сдай оружие.
— Уверен, что сможешь доказать хоть что-то? — с жалостью посмотрел он на меня. — Исключено.
— Да, — вынужден был согласиться я. — Отпечатков Протея не было потому, что на место его преступления сразу прибывал капитан Пискунов и оставлял СВОИ отпечатки. Связь твою с остальными членами организации установить практически невозможно. Свидетелей нет… Но тебе все равно конец. Улики найдутся. Обязательно найдутся. А ты в это время будешь сидеть под следствием и никого уже не сможешь убить. А твои коллеги… бывшие коллеги, из ФСБ, я думаю, постараются от души. Достаточно взглянуть на подполковника Дивова.
Пискунов невольно рыскнул взглядом по окровавленному лицу подполковника и усилием воли заставил себя усмехнуться:
— Есть в этой истории один нюанс…
— Какой? — вежливо осведомился я.
— Меня еще взять надо, — улыбнулся он, неторопливо доставая пистолет. — Или вы думали, что в сказку попали?
Со всех сторон заклацали передергиваемые затворы. Пискунов пренебрежительно усмехнулся:
— Стра-ашно…
— Убьют ведь, — вздохнул я. — Силы неравны.
— А тебе жалко? — удивился он.