Петербургские истории
Шрифт:
— Вау, — я решила отметить обнову, — да ты, никак приподнялась?
— Подарили! — соседка с гордостью повертела посудину, — вот сегодня утром и подарили!
— За что это тебе такая радость?
— Да вот, в шестнадцатую новый сосед вселялся, я ему помогла немного, а он мне — раз! — и эту кастрюльку подарил! У него таких целых пять штук!
— О, как!.. Что ж ты, ему, что ли, диван затащила?
— Да куда там!.. — она немного смутилась, — пару сумок поднесла, и только.
— А он?
— Да… — она помахала ложкой в воздухе, — просто расспрашивал, какие люди живут, да где какие магазины, да что и как тут… ерунда, в общем!
— А что за сосед?
— Артист! — Аннушка пыжилась гордостью, — сказал, в цирке и всяких больших ресторанах выступает.
— Певец или танцор?
— Нет, вроде. Сказал, что показывает чудеса.
— А, фокусник. Одинокий? С семьей? А дети есть? Откуда приехал?
Анна только пожала плечами. Вот еще одна странность: чтобы она, да не вызнала всю-всю подноготную?!
Я пожарила капустные шницели и вернулась в комнату. Рассказала бабушке новость и уточнила:
— Фокусники же могут владеть гипнозом?
— Не исключено. Тебе крупно повезло, что Аннушка все сразу рассказала.
— Ну, вот так вот, — я пожала плечом, — будем с кетчупом есть шницели, или какой-нибудь соус сделать? Может, итальянский — мясной с томатами? Фарш есть. Делов-то на десять минут.
Бабушка осмотрела стол и согласилась:
— Да, немного мяса, пожалуй, не помешает, а то что-то у нас сегодня совсем вегетарианское меню.
Достала из холодильника порцию фарша и остальные продукты и снова отправилась на кухню. Там вместе с Анной крутилась Люська: резала неизменные овощи и чистила картошку.
— Привет, — Люся сосредоточенно махала ножом.
— Привет, — поставила сковородку на огонь, накрошила луковицу, подготовила томатную пасту и специи.
Аннушка подхватила кастрюлю полотенцем и вышла.
— Ты слышала? — тут же оживилась Люська, — Анка собственными глазами видела, какие у Писецких сокровища спрятаны!
— Ты что, дура?! — я покрутила пальцем у виска, — да кто в здравом уме эту прошмандовку на порог пустит?! Вот ты, например! — показала лопаткой на соседку, — представь, что ты богата: огромная квартира, дом — полная чаша, пара шубок в шкафу и вообще, все путем.
Люся кивнула и зажмурилась. Через минуту на ее физиономии расплылась блаженная улыбка.
— Ну вот. А теперь представь, ты что, совершенно чужую бабу с дурной репутацией в квартиру пустишь, и все свои вещи показывать будешь?
Она резко распахнула глаза и отчаянно покрутила головой.
— Во-от! Так ты что, теперь веришь в то, что эта идиотка тут втюхивала?!
— Нет!! — от осознания подставы Люся даже вспотела и грязной ладонью вытерла лоб.
Фарш обжарился и зашкворчал. Я высыпала лук и продолжила помешивание.
— Вот и думай, кто тебе говорит, что и зачем.
Она поставила целую кастрюлю на плиту и кивнула своим мыслям:
— А действительно, зачем это Аньке?..
Я пожала плечами, добавляя в сковороду томатную пасту и специи:
— А хрен ее знает…
Потом поразмыслила и добавила:
— А видела, какая у нее кастрюлька новая?
— Ага. Модная, зелененькая!
— Ну вот. Эту кастрюльку ей новый сосед из квартиры напротив подарил, когда Анка ему все-все про соседей рассказала.
— А что за сосед?
— Артист какой-то вроде, Анна сказала.
— Вот как? То есть, она ему информацию, а он ей — кастрюлю? Так, что ли?
— Именно. И сразу после этого ченча [47] Варфоломеевна и начала чудить. Так что, делай выводы.
47
Ченч — на сленге — «обмен» (англицизм).
Собрала готовый соус в соусник, залила водой грязную сковородку и отправилась ужинать. Бабушке поведала о разговоре в кухне. Та только кивнула:
— Я, пожалуй, предупрежу Писецких, пусть знают о такой проблеме.
Мы мирно ужинали, когда в дверь постучались.
— Юдифь Георгиевна, — в голосе Димы сквозило неприкрытое почтение, — вас к телефону, некто Мельников.
— О, — мы удивленно переглянулись, и бабушка встала, — иду, спасибо.
Она вышла, а я продолжила трапезу, теперь размышляя, что понадобилось следователю и что на всякий случай надо что-нибудь испечь.
Майор Мельников нанес нам визит на следующий день, вечером. Поздоровался, принял приглашение выпить чаю. Когда последняя ватрушка была съедена, гость перешел к делу:
— У школьного друга проблемка образовалась, как раз по вашей части. Мужик хороший, надежный, а дела там такие, что даже мне, признаться, боязно.
— А что за дела?
— Деда его сразу после войны расстреляли, как полицая. После этого отец стал куролесить, наркотой промышлять и на людей кидаться. Его, по причине найденного диагноза, расстреливать не стали, а упекли в специальную психушку для преступников. Все было нормально, друган выучился на лесника, работал себе на лесопилке. После Перестройки бизнес открыл, не бедствует. А тут недавно батя его помер внезапно. Говорят, скрытый туберкулез и какое-то осложнение. И вот после этого в его доме началась чертовщина: предметы летают, вещи сами собой загораются, причем, такие, что гореть не могут по своей сути. Я думал, ему бабло в голову ударило, отчего белочку словил, но нет. Сидим мы с ним на кухне, чай пьем, общаемся, и вдруг с полки ваза в меня — бац! — слетает. В миллиметре от уха просвистела. Полка широкая, ваза небольшая. Стояла прочно аж десять лет, и вдруг такое. Попробовали священника звать — бесполезно, еще хуже стало. А друг потом признался, что ему как будто голоса чудятся, и какие-то мысли приходят… нехорошие, греховные. И в доме стало опасно. Сынишку его чуть в ванной не утопило, на жену картина упала, чуть-чуть не в висок. Вот он ко мне и кинулся. А я — к вам. Человек он правильный, не жадный, не завистливый, в меру верующий, но без фанатизма.
Мы переглянулись и кивнули. Бабушка сообщила:
— Вот вам адресок, в субботу рано утром пусть подъедет, — пододвинула ему бумагу со схемой проезда к нашему алтарю, — посмотрим его. Да предупредите, что б схему заучил и уничтожил. Не должна она у него храниться.
Мельников кивнул и убрал листок в бумажник:
— Передам, благодарствую.
Мы проводили гостя.
— Криста, приготовь ритуальный набор и некромантские вещи из третьего ящика. Чую, с Каиновой печатью бороться будем.