Петербургские истории
Шрифт:
Утром Дима, печально вздыхая, грел чайник и резал бутерброды. Аннушка, злорадно хихикая, предлагала ему яйцо всмятку, пока на кухню не забрел ее муж и не отоварил по кумполу грязными носками. Я фыркнула и ушла кормить бабушку завтраком (вчера перед сном сделала немного блинчиков с творогом, так что сегодня просто их разогрела на сковородке).
А вечером после работы попробовала сделать ньокки по-римски — итальянские клецки из манной крупы. Это и стало тем самым камешком, который начинает обвал…
Я увлеклась процессом и не обращала внимания на окружающую действительность, пока за спиной внезапно не раздалось:
— А что это?.. — Оказывается, Димитрий издалека с интересом наблюдал за моими манипуляциями, вытянув шею.
— Ньокки, — я снова сверилась с текстом и вернулась к плите.
— А что это такое?
— Клецки такие.
Дима посмотрел на прислоненную к кастрюле на буфете книжку:
— А что это у тебя за книжка?
— Сборник рецептов. Не мешай!
— Ух, ты!.. — он подумал и прищурился, — а почему я не понимаю, что там написано?.. У меня дальнозоркость, между прочим, но прочесть не получается.
— Она на итальянском.
— А ты знаешь итальянский?!.
— А ты думал, что повара только русский матерный изучают? — Я внезапно обиделась. — Между прочим, французский и итальянский — международные языки кулинаров!..
Ишь, ты! Интеллигент выискался!!.. Дима почувствовал мою обиду и поспешно сдал назад:
— Что ты!.. Просто я никогда не сталкивался со всеми этими делами, — он обвел рукой плиту и окрестности, — у нас бабушка всегда готовила, ну, или мама. Я и книг таких не видел никогда.
— Что, у вас таких дома не было?
— Не-а! Нет, книг у нас дома — он махнул рукой, — до потолка во всех углах, но… не такие, а всякие… Ну, по литературе, по истории, по искусству… а еще мамины песенники и сборники нот везде валяются.
— Нот? У тебя мама — музыкантша?
— Нет, она учительница литературы и русского в нашей школе. А еще ведет театральный кружок и клуб любителей истории. А музыка — это ее хобби. Она романсы любит и оперы всякие. Поет и играет на пианино.
— Поня-ятно… — Тесто для ньокк проварилось, я сняла кастрюльку с огня и занялась остальными манипуляциями.
Димитрий с интересом наблюдал за моими руками. Сам он, кстати, сегодня напоказ жарил магазинные котлеты и варил макароны. Соседки хихикали, но Аннушка больше провокациями не занималась, наверно, утренней экзекуции хватило.
Когда ньокки в глубокой форме отправились в духовку, а я с облегчением вытянула ноги, усевшись на табуретку, он поинтересовался:
— А ты какие, все-таки, языки знаешь, а? Просто интересно.
— Просто интересно… — я с сомнением посмотрела на парня, но тот показывал только добродушный интерес. Поэтому нехотя сообщила, — итальянский, французский и английский. А что?
— Здорово!.. — ботан поправил очки, — а у меня с языками не очень… только, вот, английский и осилил. Ну, еще латынь немного знаю.
— Уже хорошо. Многие даже этого не знают, — я пожала плечами, — и совсем не горюют по этому поводу.
— Это тебя бабушка научила, да?
— Не только. В колледже нам преподавали два языка на выбор. Вот я и выбрала. Правда, там дается материал с упором в нашу профессию, но и на бытовом уровне общаться я могу.
— Это понятно… — Дима вздохнул.
Я выключила духовку, поставила форму с клецками на поднос и пошла угощать бабушку вкуснятиной.
3. Поворот… куда?
Димитрий честно держался неделю, питаясь без использования яиц: жарил котлеты, варил сосиски или пельмени. Утром резал бутерброды. Жильцы пересмеивались, но поощряли. Даже Аннушка. Впрочем, настырная соседка нашла себе новое увлечение и теперь паслась возле нашей двери, упорно пытаясь подслушивать наши занятия. А бабушка всю неделю усиленно натаскивала меня по обрядам защиты. Тетя Оля говорила как-то вечером, что Аннушка пытается повторять за нами итальянские фразы. Без знания, как попугай. Интересно, она что, в самом деле думает, что мы с бабулей вот так, вслух, будем учить заклинания или еще что запретное?.. Мда…
Ньокки бабуле очень понравились, поэтому я приготовила еще один их вариант, из вареной картошки. Мне они, кстати, тоже пришлись по нраву: можно приготовить впрок и подавать с разными соусами и добавками. Удобно!.. Пока я заморозила пакет картофельных ньокк на случай, если меня не будет дома, а бабушке будет нечего разогреть готового. Да и вообще, пригодится.
Тетя Оля презентовала мне два больших пластиковых ведра из-под солений и целую кучу разных банок и емкостей: у них в магазине чистили «закрома родины» перед сан-эпидем-инспекцией, сотрудники набрали себе, ну, и мне тоже досталось. Так сказать, от «благодарной слушательницы консультанту-профи». Дима, кстати, лицезрел эту процедуру (дело было, как всегда, на кухне) и о чем-то задумался. Вот-вот! Пусть думает, полезно.
А пока нас с бабушкой ждет еще одна поездка «в поля». На этот раз — еще дальше от Питера, тренировать меня в установке защиты. И поедем аж за пятьдесят километров, в поселок за городком Тосно. Бабушка там знает одно хорошее место, куда можно добраться без машины и где никого посторонних не будет: магичь — не хочу!
Выехали, как всегда, рано-рано утром, но уже не натощак, потому что, пока доберемся до места, сто раз проголодаемся.
Небольшая станция, на которой мы сошли, была пустынна. Немногочисленные дачники шустро разбрелись в сторону поселка или садоводств, а мы с бабулей остались одни. Бабушка не торопилась. Она дошла до лавочки рядом с будкой кассы. Пристроив на сидение тяжелую сумку, велела мне поставить рядом тележку и уселась:
— Ждем.
Я пожала плечами и послушно села рядом. Мимо протопала путейщица в ярко-оранжевой жилетке поверх старого спортивного костюма с лопатой на плече. Потом проехал дядька на велике.
Снова тихо. Билетерша выглянула из своего убежища, но ничего не сказала. От нечего делать я сорвала длинную толстую травинку и начала вырисовывать на песке что-то вроде тортика.
Наконец, издалека послышалось фыркание мотора, и старинный ПАЗик вырулил на площадку. На табличке у ветрового стекла значилось: «Ушаки-Усадище-Сидорово». Бабушка уверенно встала и направилась в услужливо распахнувшиеся двери.