Петербургский рубеж

Михайловский Александр Борисович

Неожиданно на перроне появилась странная процессия. Впереди шел высокий и плотный мужчина лет пятидесяти — шестидесяти. Одет он был в долгополую медвежью шубу и купеческую шапку из бобра. За ним следовал жандармский унтер-офицер с большим чемоданом в руке. Сквозь оцепление эта сладкая парочка прошла легко, словно горячий нож через масло. Они явно направлялись к нашему салон-вагону.

— Нина Викторовна, к нам, кажется, гости, — негромко сказал я.

— Какие еще гости? — не поняла меня поначалу дремавшая в мягком кресле Антонова. Но тут же у нее сработал выработанный годами службы рефлекс. Наша бравая начальница мгновенно «навела резкость», и рука быстро скользнула в сумочку. Раздался едва слышный щелчок. Нина Викторовна сняла с предохранителя свой ПСМ. Я знал, что теперь в течение доли секунды она сумеет выхватить оружие и открыть огонь на поражение. Я погладил свою слегка оттопыривающуюся полу куртки. Мой ПМ висел на поясе в «облегченке». Достать его я сумею за пару секунд.

Словно из-под земли за нашими спинами выросла фигура старшего лейтенанта Бесоева. Он стоял, заложив руки за спину. И я был уверен на сто процентов, что в правой руке у него готовый к бою «стечкин».

Тем временем в тамбуре раздалось топанье. Незваный гость по-хозяйски сбивал снег со своих сапог. Потом послышалось вежливое покашливание, и в салон вошел уже освобожденный от шубы и шапки пожилой мужчина в партикулярном костюме. Но было видно, что ему привычней носить военную форму. Несмотря на его простецкий внешний вид, чувствовалось, что этот человек — начальник, причем большой.

— Господа, извините за столь поздний визит, — сказал незнакомец. — Но дела государственной важности заставили меня нарушить ваш покой.

Тем временем я лихорадочно вспоминал. Лицо этого господина было мне смутно знакомо. Вспомнил! Ого, вот так птица к нам прилетела! Считается с нами царь-батюшка, если прислал на ночь глядя такую важную особу…

— Ничего страшного, Евгений Никифорович, — сказал я господину в штатском, который обомлел, услышав мои слова, — служба есть служба… Господа, — повернулся я к своим спутникам, одновременно им подмигивая, — разрешите вам представить, — я снова повернулся к нашему гостю, — его превосходительство генерал-майор Ширинкин Евгений Никифорович, начальник Дворцовой полиции.

— Да, господа, — произнес пришедший в себя генерал, — не ожидал, не ожидал… Скажите, у вас меня до сих пор помнят?

— Помнят, но не все, а только те, кому по должности положено, — лаконично ответил я на вопрос Ширинкина. — Ваше превосходительство, позвольте представить главу нашего, так сказать, посольства — полковника Антонову Нину Викторовну и поручика Бесоева Николая Арсеньевича. Ну а я — капитан Тамбовцев Александр Васильевич.

— Ну, вот и познакомились, — довольно потирая руки, сказал генерал Ширинкин. — Давайте выпьем за знакомство, — он повернулся в сторону тамбура. — Эй, Павел, давай сюда быстро, накрывай на стол!

В салон вошел жандармский унтер. Он открыл чемодан и с ловкостью опытного халдея стал выкладывать на стол разные вкусняшки, салфетки, столовые приборы и тарелки с рюмками. В довершение всего на стол была водружена литровая бутылка «Смирновской».

— Господа, прошу к столу, — сказал генерал. — И оставьте, наконец, в покое ваше оружие — вы, мадам, и вы, молодой человек. Да и вы, господин капитан, снимите кобуру, она вам будет мешать за столом.

Оценив профессионализм Ширинкина, мы сели и налили по рюмке водки. По воспоминаниям современников я знал, что генерал был человеком хлебосольным и любил застолья. Но мои спутники поглядывали настороженно на начальника Дворцовой полиции и не спешили брать в руки рюмки.

Заметив это, Ширинкин усмехнулся и, произнеся краткий тост: «За знакомство!» — лихо опрокинул рюмку себе в рот.

— «Школа генерала Черевина», — вспомнил я. Бывший начальник Ширинкина, генерал-адъютант Петр Александрович Черевин, начальник охраны императора Александра III, славился любовью к зеленому змию.

— Господа, я совершил этот вояж совсем не из желания раньше всех познакомиться с вами, — неожиданно серьезно заговорил генерал Ширинкин. — Скажу прямо, по нашим агентурным данным, представители некоторых иностранных держав очень интересуются вами, а также теми образцами боевой техники, которые вы везете с собой. Более того, было предпринято несколько попыток совершить диверсии по пути вашего следования. Но коллеги из жандармского управления, сопровождавшие ваш путь, сумели предотвратить эти диверсии.

Хочу вас сразу предупредить: аналогичные попытки будут предприниматься и в дальнейшем. Так что, выполняя прямое приказание государя, я и мои подчиненные будем вашими ангелами-хранителями на протяжении всего пребывания в Санкт-Петербурге.

Я знаю, что ваши люди, Нина Викторовна, прекрасно стреляют и владеют приемами борьбы — как она называется, джиу-джитсу? Нет? Ну и ладно, в общем, это не имеет никакого значения. Но вы плохо знаете наши реалии и не знаете тех из опасных бомбистов, кто представляет наибольшую для вас опасность…

Заметив, что я хочу ему возразить, генерал Ширинкин остановил меня жестом и продолжил:

— Знаю, знаю… Вы обладаете огромной информацией о нашем времени. Но не в полном объеме. Вы не сможете действовать в толпе, не вызывая подозрений у окружающих, как мои подчиненные. Они натасканы на борьбу с террористами, и дело свое знают. Поэтому, господа, — закончил свою речь генерал Ширинкин, — выпьем еще по рюмочке и займемся делом. Будем прикидывать — как, не привлекая к себе большого внимания, попасть в столицу Российской империи и добраться до дворца великого князя Александра Михайловича. Кажется, именно там вы решили обосноваться?

26 (13) ФЕВРАЛЯ 1904 ГОДА, УТРО.

ВНЕШНИЙ РЕЙД ПОРТ-АРТУРА.

СКР «СМЕТЛИВЫЙ».

Великий князь Александр Михайлович.

Уходящие в поход броненосцы Тихоокеанской эскадры — величественное зрелище. Правда, два самых новых и сильных из них — «Цесаревич» и «Ретвизан» — нуждаются в ремонте после вероломного японского нападения на Порт-Артур двадцать шестого января.

Вчера вместе с наместником мы побывали в порту. Сухой док сейчас занят крейсером «Варяг». Эту ценную боевую единицу флота можно быстро ввести в строй, и поэтому все силы мастеровых брошены на него. Для броненосцев же готовят кессоны. Говоря словами наших гостей из будущего, международная обстановка крайне напряженная, а потому необходимо скорейшим образом ввести корабли в строй. Очередность уже определена: «Варяг», «Ретвизан», «Цесаревич». О трофейных кораблях никто пока не задумывался. Повреждения у них большие, а на ремонт нет ни времени, ни сил.