Петербургский рубеж

Михайловский Александр Борисович

26 (13) ФЕВРАЛЯ 1904 ГОДА, УТРО.

МАЛАЯ ВИШЕРА.

ПОЕЗД ЛИТЕРА А.

Капитан Александр Васильевич Тамбовцев.

Беседа с генералом Ширинкиным затянулась далеко за полночь. Узнав о появлении большого начальства, в вагон-салон пришли ротмистр Познанский и майор Османов. Первый, правда, оробев при виде генерала, во время нашей беседы всё больше помалкивал. А Мехмед Ибрагимович внимательно слушал обсуждение вариантов нашей выгрузки, делая какие-то пометки

в блокноте, и иногда задавал уточняющие вопросы.

Евгений Никифорович оказался настоящим профессионалом. В его обязанности входило обеспечение безопасности как самого царя, так и членов семьи самодержца. И если учесть, что своим нелегким делом генерал занимался без малого четверть века, то опыт у него в подобных делах был огромный. Во всяком случае, такого спеца с удовольствием бы взяли в свой штат сотрудники легендарной «девятки» — девятого отдела КГБ, занимавшиеся в СССР охраной первых лиц государства.

Для начала мы прикинули маршрут, по которому должен был следовать наш поезд, и место, где мы будем разгружаться. Решено было закончить наше путешествие на небольшой станции Пост Санкт-Петербург-2 (в наше время это станция Навалочная), расположенной на окраине города. Место глухое — сразу за Волковским кладбищем. Здесь можно выгрузить технику и под покровом ночи двинуться вдоль набережной Обводного канала. Доехав до Старо-Петергофского проспекта, свернуть на Старо-Калинкин мост, потом по Лоцманской улице — до набережной реки Пряжки, и следуя по ней, добраться до Матисова моста. Потом свернуть на набережную реки Мойки, ну а там — прямая дорога до дворца великого князя Александра Михайловича.

Преимущества этого маршрута заключались в том, что большей частью наш путь будет лежать через так называемую промышленную зону Санкт-Петербурга, где в основном размещаются склады и фабрики, и где в ночное время людей практически не бывает.

В процессе обсуждения мы то и дело заглядывали в карту Санкт-Петербурга, которую принес с собой генерал Ширинкин. Евгений Никифорович, в свою очередь, внимательно изучил карту Санкт-Петербурга образца 2012 года, которую перед отъездом в наше, как оказалось, межвременное путешествие зачем-то купила Нина Викторовна.

Генерал был поражен размерами Питера начала XXI века и не мог понять, как мы передвигаемся из одного конца города в другой. Пообещав позднее рассказать начальнику Дворцовой полиции о нашем общественном транспорте, я продолжил уточнять с ним порядок прохождения колонны нашей техники по улицам столицы Российской империи.

Окончательно мы согласовали наши предложения на подходе к Окуловке. Набросав что-то карандашом на листке бумаги, генерал Ширинкин вышел в тамбур, где передал записку сопровождавшему его жандармскому унтеру.

— Братец, выскочишь на ходу в Окуловке и по телеграфу передашь то, что здесь написано, дежурному Дворцовой полиции, — сказал генерал. Унтер, которого, если не ошибаюсь, звали Павлом, послушно козырнул и стал готовиться к «десантированию». Он застегнул шинель и накинул на голову башлык.

Отправив своего гонца с донесением, генерал Ширинкин вновь стал радушным и гостеприимным хозяином. Он снова предложил нам выпить «за удачу» и, приняв рюмку прозрачной, как вода горного ручья, «Смирновской», с аппетитом закусил ломтиком нежно-розовой ветчины.

— Александр Владимирович, — обратился он ко мне, — судя по всему, вы родились и выросли в Санкт-Петербурге. Во всяком случае, вы его неплохо знаете.

— Что есть, то есть, Евгений Никифорович, — ответил я, прожевав кусочек осетринки, — действительно, родился я в Питере, который, правда, тогда носил совсем другое имя. Детство провел на Кирочной улице. Мой дом стоял

напротив здания госпиталя Преображенского полка. Знаете, перед ним есть такой садик.

Генерал Ширинкин утвердительно кивнул и разлил по рюмкам остатки «Смирновской».

— А в школу я ходил на Фурштатскую улицу.

— В «Анненшуле»? — спросил Евгений Никифорович.

— Нет, в другую, которая будет построена позднее, аккурат напротив здания Штаба Отдельного корпуса жандармов. Вы его хорошо знаете.

Генерал Ширинкин с интересом посмотрел на меня. В ходе этого блиц-допроса он убедился, что я действительно знаком с Санкт-Петербургом их времени. А посему мне известно многое о деятельности служб империи, которую эти самые службы предпочитали бы не афишировать.

Вскоре мы подъехали к Малой Вишере, где решили сделать остановку на несколько часов, дабы въехать в Санкт-Петербург глубокой ночью, когда все законопослушные обыватели спят у себя дома и не проявляют ненужного любопытства.

26 (13) ФЕВРАЛЯ 1904 ГОДА, БЛИЖЕ К ПОЛУНОЧИ.

ПОСТ САНКТ-ПЕТЕРБУРГ-2.

ПОЕЗД ЛИТЕРА А.

Капитан Александр Васильевич Тамбовцев.

Возвращение домой, а именно таковым я считал свое прибытие в Санкт-Петербург, пусть и 1904 года, прошло до удивления буднично. На Навалочной — так я по привычке называл Пост Санкт-Петербург-2, нас уже ждали подчиненные Евгения Никифоровича — жандармы, и рота 1-го Железнодорожного батальона, занимавшегося охраной царского поезда во время путешествий самодержца по просторам Российской империи.

Поезд отогнали в тупик. Жандармы быстренько образовали внешнее оцепление вокруг территории поста. Наши бойцы спецназа и уже получившие «начальное образование» матросы с «Паллады» создали внутреннее кольцо, окружив по периметру сам состав. А солдаты-железнодорожники у грузовой эстакады приготовились к разгрузке боевой техники. Ну, а поскольку наш багаж был давно упакован, мы вышли на перрон и стали ждать окончания этой эпопеи.

Погода стояла мерзкая, с неба сыпался мелкий снег, порывами задувал ледяной ветер. Родившийся где-то в районе Гренландии циклон ничего не жалел для русской земли. Тем лучше: чем хуже погода, тем меньше на улицах праздношатающегося народу. Технику нам сгрузили довольно быстро — пригодился байкальский опыт, да и солдаты железнодорожного батальона неплохо знали свое дело. Правда, до сих пор ничего подобного выгружать им не приходилось, но могу заверить, что скоро, лет через десять, такие операции станут для них привычным делом.

Ну вот, наконец, всё закончилось. Наша делегация и сопровождение расселись по машинам. В головной «Тигр», на почетное место рядом с водителем, мы пригласили генерала Ширинкина. Туда же сели я, старший лейтенант Бесоев и ротмистр Познанский. Нина Викторовна ехала в следующей машине, а майор Османов — в замыкающей колонну.

Евгений Никифорович с восхищением осмотрел салон «Тигра» и задал несколько профессиональных вопросов о бронезащите машины и ее проходимости. Узнав, что броня «Тигра» выдерживает огонь из всех видов тогдашнего стрелкового оружия, он завистливо посмотрел на меня и поинтересовался, не соблаговолят ли господа из будущего продать одну такую машину для нужд Дворцовой полиции. При этом генерал намекнул, что за ценой их ведомство не постоит. Я, сославшись на то, что не имею достаточных полномочий распоряжаться казенным имуществом, обещал направить соответствующее письмо с просьбой о продаже «Тигра» контр-адмиралу Ларионову.