Петербургский рубеж
Шрифт:
Потом император Мацухито спокойно, безо всякого выражения на лице, посмотрел на Ито Хиробуми.
— А вы, дорогой маркиз, пожалуйста, останьтесь. Сказанное ранее к вам совсем не относится, — император дождался, пока бывшие члены кабинета вышли из залы. — Маркиз, я знаю вас много лет. Вы были моим советником и наставником. Вы как наш верный слуга отговаривали меня от потворства этой авантюре. Теперь я намерен поручить вам исправить обрушившиеся на нашу страну несчастья. Вы в своем лице пока совместите все четыре поста.
Сейчас это не сложно, поскольку у нас практически не осталось флота, а почти вся армия блокирована на острове Кюсю. Я понимаю, что это трудно в вашем возрасте, но вы сможете это сделать для того, чтобы спасти честь нашей страны. Конечно, исправление несчастий должно производиться в той мере, в какой это вообще возможно. Даже демоны, насколько мне известно, не умеют оживлять убитых. В первую очередь нам нужен мир с Россией и снятие морской блокады.
— Божественный Тенно, — склонился в поклоне маркиз Ито, — разъяренные нашим неожиданным нападением победители потребуют от нас тяжелых и унизительных уступок.
— Сейчас, дорогой маркиз, я вам покажу одну бумагу, — император ударил молоточком в серебряный гонг, — прочитав ее, вы поймете, насколько сложная задача стоит перед вами.
Молчаливый секретарь внес на позолоченном подносе простой почтовый конверт. Император дождался, пока слуга, встав на колени, поставит поднос на столик и удалится со всеми положенными церемониями, а затем продолжил:
— Это письмо написано личным представителем императора России, хорошо вам известным великим князем Александром Михайловичем, которому и поручено проведение этих мирных переговоров. Письмо написано по-английски, так что берите, читайте…
Вздохнув, маркиз с поклоном взял в руки конверт, вытащил письмо и углубился в чтение. Несколько минут спустя он осторожно, будто вкладывая острую катану в ножны, опустил письмо в конверт.
— Ваше величество, — заявил он, — я думал, что всё будет значительно хуже.
— Маркиз, — кивнул император Мацухито, — условия мира, изложенные в этом письме, названы предварительными. Чем больше мы медлим — тем хуже будет наше положение. Вы должны найти способ немедленно вступить в переговоры с великим князем Александром Михайловичем. Указ о вашем назначении на все посты уже подписан.
— Божественный Тенно, — опять поклонился маркиз Ито, — три недели назад в Военно-морском арсенале в Куре введен в строй новый крейсер «Цусима». Если прямо сейчас дать телеграмму о снятии замков с орудий и выгрузке боезапаса, то я успею прибыть в Куре на курьерском поезде как раз к моменту завершения работ. После Чемульпо и Порт-Артура русские не рискнут допустить к себе близко японский военный корабль, способный вести бой. Как только всё будет готово, я немедленно выйду в море на поиски русской эскадры.
— Дорогой маркиз, — кивнул император, — скорее всего корабли-демоны найдут вас первыми. Наши военные моряки уже не один раз испробовали эту их способность на своей шкуре. Ступайте, и да прибудет с вами милость богини Аматерасу Омиками. Она вам понадобится, поскольку на переговорах вы встретитесь не только с великим князем Александром Михайловичем, но и с вождем демонов, именующим себя адмиралом Ларионовым. А это противник куда серьезнее, не мне вам говорить, что таким созданиям открыты и прошлое, и будущее, а также их совершенно невозможно обмануть.
Сразу скажу, что только из-за его участия в этом деле я согласен на все условия, изложенные в этом письме. С демонами не спорят, как не спорят с тайфуном, землетрясением или цунами. Если ваш дом смыт в море гигантской волной, то виновны только вы сами, что построили его в таком опасном месте. Так что передайте великому князю, что мы согласны признать православие второй государственной религией и выдать за принца Михаила нашу юную дочь Масако, отдав за ней в приданое Курильские острова.
То, что этот молодой человек, младший брат императора, в первый же день добровольно отправился на войну, делает его достойным звания самурая и жениха моей дочери, хотя мое сердце болит от того, что ей придется уехать в эту северную страну. Также мы согласны сдать России в аренду остров Цусима для устройства там военно-морской базы, и вновь признать независимость княжества Рюкю, под протекторатом России. У русских есть хорошая поговорка, как раз подходящая к нашему случаю — снявши голову, по волосам не плачут.
«К тому же, — подумал маркиз Ито, — как я слышал, у русского императора Николая и императрицы Александры нет сыновей, и наследовать им будет либо сам принц Михаил, либо его старший сын. Божественный Тенно умен. Он заглядывает не только в завтрашний день, но и на годы вперед. Если его мысль верна, то выигрыш превзойдет все ожидания от этой злосчастной войны. Надо будет немедленно распорядиться выпустить из тюрьмы русского священника Николая, проповедующего в Токио, и взять его с собой на переговоры, вдруг пригодится… И надо будет не забыть надеть русский орден Святого Александра Невского, которым наградил меня русский император в 1896 году…»
Еще раз низко поклонившись монарху, маркиз покинул залу приемов, оставив императора наедине со своими мыслями.
7 МАРТА (20 ФЕВРАЛЯ) 1904 ГОДА, 10:05.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ.
ДВОРЕЦ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ АЛЕКСАНДРА МИХАЙЛОВИЧА, НАБЕРЕЖНАЯ РЕКИ МОЙКИ, 106.
Александр Васильевич Тамбовцев.
Сегодня утром курьер из Адмиралтейства известил хозяйку дома о предстоящем визите двух адмиралов: русского — Степана Осиповича Макарова — и немецкого — Альфреда фон Тирпица. Визит должен быть неофициальным, но до предела деловым. Забегали, захлопотали слуги, готовя для встречи гостиную. Мы с Ниной Викторовной тоже прифрантились и стали ждать дорогих гостей.
Ровно в десять часов к парадному подъезду дворца подкатили сани, из которых вышли два адмирала, похожие, как два брата-близнеца, своими роскошными бородами. У Степана Осиповича она была раздвоенная, пегая с проседью, а у Альфреда фон Тирпица такой же формы, но ярко-рыжая. Я прикинул, что сейчас Тирпиц даже моложе меня на три года. Но жизненный опыт у нас хоть и сопоставим по объему, но совершенно разный, а значит — потягаемся.
На дисплеях камер наружного наблюдения было видно, как поднявшиеся по лестнице адмиралы вошли в здание. Значит, и нам с Ниной Викторовной тоже пора выходить на «исходные». Встретились мы с гостями на парадной лестнице, хозяйка дома быстро представила нас друг другу, проводила в гостиную, предназначенную для переговоров, и откланялась, сославшись на домашние дела.